Приключения Михея Кларка

– И однако, солдаты любили маршала Грунберга, – продолжал Саксон, – он был добрый генерал. Бывало, возьмём штурмом город и делаем что хотим. Едет маршал по улицам, а рядом в доме какая-нибудь девочка визжит. Другой черт знает что бы наделал, а наш старик и виду не подаёт, что слышит. Едет себе дальше, и делу конец. За грабежи он тоже с нас не взыскивал. Бывало, придут к нему горожане на нас жаловаться, а он возьмёт и прогонит их. Да, хороший был человек – генерал Гинтерлассен. Бригадир Баумгартен был полной противоположностью Грунбергу. Главным достоинством его была медлительность. Служил он также императору. Что это за человек был! Подойдёт, бывало, к крепости, которую надо брать, расположится на зимние квартиры и начинает потихонечку да полегонечку осадные работы. Тянет-тянет, и, наконец, один вид крепости солдатам опротивеет. А Баумгартен хоть бы что – играет себе с крепостью как кошка с мышью. Продолжается это до тех пор, пока осаждённым это не надоест, и вот они начинают готовиться к сдаче. Завтра, скажем, крепость ворота должна отворить, а сегодня Баумгартен снимает осаду и уходит в другое место. Я с Баумгартеном две компании сделал и не получил ничего – ни славы, ни вина, ни денег и никаких других удовольствий. Жалованье я получал маленькое – три гульдена в день, да и это жалованье платилось с опозданием. О, глядите-ка, господа, стоящие на колокольне, махают платками; уж не увидали ли они королевскую армию?

Я прикрыл глаза рукой от солнца и стал вглядываться в поросшую редкими деревьями долину. Вдали виднелись зеленые Блакдаунские горы.

– Решительно ничего не вижу! – сказал я.

– Вот и на крышах люди стали махать руками и указывают вдаль, – произнёс Рувим, – глядите-ка, вон там за деревьями точно сталь сверкает.

– Так и есть! – воскликнул Саксон, поднимая руку, обтянутую в белую замшу. – Они идут по западному берегу Тона, приближаясь к деревянному мосту. Следите за направлением моего пальца, Кларк, и вы увидите то, что мы видим.

– Верно-верно, – сказал я, – я вижу, как что-то сверкает и блестит. А вот там, влево, около горы, я ясно вижу густую толпу людей. Теперь уж совсем ясно видно – главная часть отряда вышла из-за деревьев.

Стоял безоблачный, ясный день. Было очень жарко, и над долиной стоял точно белый пар. Особенно густ этот пар над рекой. Он закутывал перистыми облачками её берега. По временам из-под этой белой пелены сверкали латы и шлемы приближающихся воинов. Лёгкий летний ветерок доносил до нас звуки воинственных мелодий. Мы слышали рёв труб и стук барабанов. Войско постепенно приближалось. И вот наконец из-за деревьев появился авангард армии Монмауза. Белая дорога в долине стала чёрной. Что-то узкое и длинное, похожее на гигантскую чёрную змею, покрытую блестящей чешуёй, поползло, извиваясь, вперёд, и вот наконец мы увидали всю революционную армию с её пехотой, кавалерией и артиллерией. Оружие блестело на солнце, развевались многочисленные знамёна и перья на шляпах офицеров. Пехота двигалась сомкнутыми стройными рядами. Это зрелище подействовало возбуждающим образом на горожан. Стоя на развалинах стен и на крышах домов, они с восторгом глядели на этих защитников веры и свободы.

Один вид марширующего полка заставляет волноваться. Представьте же себе, какое впечатление производит армия, вставшая на защиту всего того, что для вас свято и дорого? Что вы должны чувствовать, видя перед собой ВОИНОВ, только что одержавших победу над вашими врагами? Пускай ваши противники многочисленны, но вы знаете, что эти-то люди стоят за вас, и сердце ваше стремится к ним, – это ваши братья, ваши друзья, общая опасность объединяет людей лучше всего в мире.

Мне по моей неопытности армия наша показалась очень воинственной и крепкой. Любуясь ею, я полагал, что победа уже теперь должна считаться нашей. Велико поэтому было моё удивление, когда Саксон вдруг стал сердито отплёвываться. Сперва он молчал, а затем, точно не будучи в силах сдержать своего негодования, заговорил: