Приключения Мильса Веллингфорда

— Если бы я в этом была убеждена, то никогда не решилась бы расстаться с Грацией на целые шесть месяцев.

— И вы сомневались, сомневались во мне, Люси?

— Не в вас, нет, я не о вас говорю, а о Грации.

— Странно, Люси Гардинг дошла до того, что изверилась в своей подруге детства, которая была с ней почти сестрой!

— Почти сестрой, Мильс? Что бы я дала, чтобы поговорить с вами откровенно, как в былые годы!

— Кто же вам мешает? Говорите, я слушаю и отвечу вам чистосердечно.

— Но теперь есть между нами препятствие, Мильс, и большое препятствие; мне незачем называть его.

— Какое же это препятствие, Люси? Умоляю вас, говорите правду; между нами и без того уже образовалась целая пропасть за эти последние два года.

— Для меня эта разлука была столь же тяжка, как и для вас, Мильс, и, если хотите, я буду с вами откровенна, рассчитывая на ваше великодушие. Чтобы вам дать понять, что я хочу сказать, довольно вам назвать Руперта?

— Как, Люси, — выскажитесь яснее, между нами какое-то недоразумение?

Она слегка прижала мою руку и добавила:

— Мильс, ведь вы любите моего отца и уважаете меня, чтобы забыть, что вы с Рупертом жили как братья.

— Грация говорила мне уже по этому поводу; я не поступлю с ним так, как он того заслуживает.

— Это все, о чем я хотела попросить вас, Мильс; благодарю вас, что успокоили меня относительно этого вопроса. Теперь я буду с вами вполне искренна, но раньше мне надо увидеть Грацию…

— Не бойтесь выдать ее тайну: я все знаю. Да, эта несчастная любовь к Руперту привела ее в такое состояние.

— Какое ужасное испытание для бедной Грации! Но, может быть, усиленным уходом за ней и нашей привязанностью мы поможем горю. Хорошо, что удалось привезти опытного доктора, и, по-моему, не надо от него ничего скрывать.

— Я сам хотел посоветоваться с вами об этом. Уж слишком тяжело выставлять напоказ заветные мысли Грации!

— До этого-то мы, пожалуй, не дойдем; но доктору необходимо знать, что главный корень болезни — в сердце, и что о нем надобно подумать прежде всего. Но довольно об этом, Мильс. Мне бы не мешало немножко успокоиться перед свиданием с Грацией. Как хорошо, мы опять в Клаубонни, и попрежнему друзья.

Эти слова были сказаны с такой кротостью, что я готов был броситься к ее ногам.

Но всякие излияния чувств были бы теперь неуместны. У двери Хлоя сказала нам, что мисс Грация хотела бы видеть Люси одну. Я испугался этого свидания и хотел присутствовать при нем, но Люси успокоила меня, сказав, что я могу вполне положиться на нее.

Я же тем временем отыскал доктора и вкратце сообщил ему о ходе болезни.

Через час Люси вернулась, и доктор вместе с нею прошел в комнату больной, где он пробыл довольно долго. Он прописал возбуждающие средства, посоветовал нам всячески отвлекать сестру от тяжелых мыслей; затем, по его мнению, необходимо было переменить для больной обстановку, если бы возможно было сделать это, не утомляя ее.

Я сейчас же предложил «Веллингфорд». Доктор вполне одобрил мой план.

— У меня на водах есть один пациент, который просит меня навестить его, — сказал доктор Пост, — да и мне самому хотелось бы полечиться недельку. А потому, если можно, довезите меня до Альбани, а потом продолжайте свою экскурсию, насколько это позволят силы мисс Веллингфорд.

Этот проект всем показался прекрасным. Даже Грация улыбнулась, слыша наши совещания, и целиком отдалась в наше распоряжение. Теперь только оставалось приступить к выполнению его.

Глава XXX

На другой день, рано утром, я деятельно занялся приготовлением. Мрамора тоже пригласили в нашу компанию.

Когда все были в сборе, подняли якорь.

Обогнув стрелку, «Веллингфорд» ослабил шкоты, поставил лисели и марсель и поплыл вверх по Гудзону, направляясь к ключам. По пути нам встречалась масса парусов. На палубах многих судов находились дамы, очевидно, едущие на источники. Я сказал Мрамору, чтобы он постарался обратить внимание сестры на пассажиров, а потому он поспешил догнать один из шлюпов. На судне даже были лошади и экипаж.

Давно я не был так счастлив. Грация выглядела лучше, она стала спокойнее, и нервы ее утихли, а это — главное. Люси, оживленная от разнообразных впечатлений, при виде открывавшихся перед нею картин, просто сияла. Когда она оборачивалась ко мне, в ее взгляде выражалась, если не любовь, то уж, наверное, самая искренняя дружба.

Но каждый ее жест, каждое слово, обращенное к Грации, показывали, как тесно были связаны обе подруги. Мистер Гардинг тоже повеселел. Он согласился поехать с нами, при условии, что мы возвратимся в Клаубонии в воскресенье к обедне.

Мрамор восхищался ходом «Веллингфорда». Когда мы проходили около одного шлюпа, называвшегося «Геланд», шкипер ее, не могший разобрать нашего имени, закричал нам в рупор:

— Какой это шлюп?

— «Веллингфорд» из Клаубонни, только что вышел на экскурсию.