Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части

Найти его оказалось делом нетрудным. Конь стоял в конце длинной конюшни и нервно переступал с ноги на ногу, очевидно, не понимая, в чем дело. Ведь всех остальных лошадей по сигналу тревоги только что увели. Так почему же люди забыли о нем?

Он благодарно посмотрел на запыхавшегося Мишку и радостно заржал, раздувая розовые ноздри.

Уздечка висела рядом на стене. Парень протянул к ней руку... но тут же от сильного удара влетел в пахнущий навозом денник. Конь, захрапев, отпрянул назад, а Мишка дико заорал:

— Чё смеяться-то!.. Вот дам в зубы!..

Но угроза нисколько не подействовала на козла Яшку, жившего с незапамятных времен при пожарной конюшне. Выставив вперед рога, козел готовился продолжать атаку.

— Пошел, пошел,— задрыгал ногами Мишка, разобрав наконец, с кем имеет дело.— Я тебе покажу! Я тебе всю бороду повыдираю!.. я...

В это время с улицы донесся звук трубы. Услышав его, Яшка замер, а Мишка на четвереньках юркнул в денник и схватил стоявшую там метлу. Очевидно, ее-то рогатый разбойник знал хорошо. Замемекав тоненьким голоском, он испуганно затряс бородой... и спрятался за ларь с овсом...

Из-за непредвиденной схватки Мишка привел коня в депо с опозданием. Пожарные уже уехали, и караульный собирался запирать по порядку все ворота. Выученный конь сам подбежал к знакомой упряжке и сунул голову в хомут. С остальной процедурой Мишка справился за минуту и, чуть не сбив с ног караульного, ринулся на своей бочке догонять обоз, который в клубах пыли только что свернул за польский костел.

На пути пожарных улицы оживали, прохожие устремлялись вслед за линейками и бочками и что-то кричали. Впереди мчалась пролетка брандмейстера. Вплотную за ней с оглушительным грохотом следовал коннолинеечный ход с топорниками. За спиной старшего кучера Давыда Часова стоял Фалеев, а сбоку, обхватив правой рукой древко развевающегося зеленого флага с черным шаром и крестом, возвышался Виталий Ермолович. В левой руке у него была кавалерийская труба с кистями, в которую он ежеминутно трубил. Трубе перебором вторили бубенцы и колокольчики, прикрепленные к дуге коренника и хомутам пристяжных.

За коннолинеечным ходом спешила новая тройка, коннобагровый ход. Эта тройка везла пожарных с баграми и лестницами. От коннобагрового хода старался не отставать специальный рукавный возок, а на некотором расстоянии от рукавного возка тарахтели пароконные красные повозки с серо-голубыми бочками и насосами. Мишкина же бочка была всего на двух колесах, и, кроме кучера, никаких иных людей здесь не полагалось.

Около Сенной площади обоз ждал вестовой Сергей Иванов, он уже точно знал, где горит. Телефонов в городе было мало, да и почти все они обслуживали центр, поэтому сообщение о пожаре по телефону поступало редко. За вестовым закреплялся самый лучший конь в части. И Сергей Иванов верхом скакал первым к месту, где по наблюдениям каланчового вырывался огонь.

Теперь обоз несся за Сергеем Ивановым, подковы лошадей высекали из булыжной мостовой искры, и, чем ближе к пожару, тем больше народу бежало по обочинам дороги. Из паровой машины вовсю валил дым, и кочегар Васильев, пристроившись на задней ступеньке, с ловкостью акробата шуровал топку.

Наконец, за поворотом показались два горящих дома. Около них под искряным дождем бестолково метались ошалелые люди, кругом в беспорядке валялись вещи, узлы. Некоторые смельчаки еще пытались спасти кое-что, но, встречаемые огнем, отступали. Голосили женщины, плакали дети, какой-то полуодетый босой старик в зимней шапке бегал с укутанным в салфетку мяукающим котом.

— Расступись! — закричал Фалеев, спрыгивая с линейки.

Стяжкин не мешал ему распоряжаться. С повозок быстро были сняты насосы, и по сигналу трубы Ермоловича «качай, качай!» пошла вода. Брезентовые рукава зашевелились, словно змеи, стали толстыми и упругими, ствольщики с брандспойтами в руках бросились к домам, топорники — к соседним строениям, чтобы помешать распространению огня.

Мишка и опомниться не успел, как его бочка опустела.

— Чего рот разинул! — крикнул пробегавший мимо Геннадий Сидорович. — Гони на реку! Живо-живо, не лениво!

— Ладно, дяденька Сидорыч! — деловито ответил ему Мишка и, развернув коня, устремился за ближайшей пароконной бочкой, у которой, как парень догадался, вода тоже кончилась...

Перед самым Царским мостом навстречу им попался извозчик, изо всех сил нахлестывающий свою древнюю пегую кобылку. Его понукал стоящий в экипаже парикмахер Стефанович; он, очевидно, так торопился на пожар, что, надев каску, забыл скинуть парикмахерский халат.

IV. Я ДЕЙСТВОВАЛ ПО ЗАКОНУ ПРЕРИЙ