Приключения мистера Вулписа

С одного края забор упирался в утёс, с которого Шарлотта уже наловчилась перелезать сама, чтобы проникнуть на территорию собственного дома. Она переливчато рассмеялась, присев в кокетливом реверансе, и с кошачьей грацией спрыгнула вниз. Обычно такой смех не вызывал в Ноттэниэле добрых чувств, ведь так смеялись все дамочки из презираемого им высшего общества. Но в том, как делала это Шарлотта, было что-то несравненно прекрасное, возвышенное, как симфония, с мелодией которой хочется слиться воедино, чтобы не испытывать мучительного чаяния той секунды, когда пластинка проиграется заново. Он любил ее сердечно, безукоризненно, как птицы когда-то любили небо. И он ненавидел ее за то, что она овладела его разумом, похоронив в нём политические амбиции, которые поддерживали его лишённую личных смыслов жизнь.

— Будьте осторожны, мадемуазель, — предупредил он, очарованно глядя на возлюбленную по ту сторону кованых прутьев. — Не попадитесь на глаза вашему отцу, иначе нам больше во век не свидеться. Кусочек его сердца помолился о том, чтобы так и случилось, но вся остальная часть — уже до смерти скучала по Шарлотте.

Сама же мадемуазель была ослеплена любовью к Ноттэниэлю, и приумнажающихся из-за ее безрассудства проблем в их семье впритык не наблюдала. Ее ночные вылазки участились. Все слуги за исключением Гретты участвовать в сговоре побоялись. Поначалу они обещали молчать, но последние дни все как один шли на попятную, твердя, что больше лгать хозяину не будут и если тот спросит о Шарлотте — ответят честно.

В один из дней сдалась и Гретта. Микаэль Де Муар поймал её с поличным, когда она тайком запирала чёрный ход, пустив в дом Шарлотту. Мадемуазель Де Муар умыкнула прочь, бесшумно крадясь по лестнице на одних подушечках пальцев до своей комнаты. Лорд-канцлер мог бы сразу устроить скандал, но он был зверем предприимчивым, потому дочь трогать не стал, вместо этого пообщавшись тет-а-тет с её фрейлиной и одновременно близкой подругой — Греттой. Тогда-то Гретта и поделилась своими подозрениями насчёт Ноэля. И как бы ее не мучила совесть, она была рада снять с себя груз ответственности и лжи, из-за которой не могла думать ни о чем другом.

В ту ночь она снова караулила госпожу у дверей, но теперь не по просьбе мадемуазель, а по воле ее отца, которой уже нельзя было пренебречь.

По дороге к дому Шарлотта кидала взоры по сторонам, зондируя сад на наличие слуг. Деревья были безмолвны, небо по-товарищески безлунно, а тропы внимали каждому ее шагу, и ни единая веточка не посмела хрустнуть под ней.

Простучав по двери секретный код, который знали только она и Гретта, Шарлотта дождалась, когда дверь отворится, и скользнула на порог, занеся в дом шлейф прохлады и запах мокрой земли. На ее усиках и кончиках шерсти блестели дождевые капли, а коралловый носик разгорелся от долгой прогулки ярко-красным.

Без малейших подозрений Шарлотта обтерла лапы о придверный коврик, разя непомерно счастливой улыбкой, от которой ни осталось и следа, когда в холе моргнул свечной огонек. Тени Гретты и Шарлотты на стенах раздваивались и приобретали контраст по мере того, как лорд-канцлер Де Муар надвигался на тех со сведенными в кучу седыми бровями.

— Отец! — вскрикнула Шарлотта, чувствуя, как неизбежно близка его твёрдая лапа. — Гретта! — Она воззрилась на подругу с мольбой, так и не оформившейся в слова: Микаэль Де Муар сжал ее плечо и повлек вверх по лестнице. Гретта смотрела, как брыкаются на потолке чёрные кляксы, как поволока бледного света растворяется на верхних этажах, забирая очертания ее тени. Тишина затопила дом, оглушила, будто океанская глубина.

— Прости, Шарлотта, — прикусила до крови губу Гретта. — Это ради тебя.

В покоях дочери Микаэль Де Муар разжал пальцы, Шарлотта откачнулась и грохнулась на пол.

— Что вы творите отец? — взвыла она, подтягиваясь за спинку кровати, чтобы встать.

— Ты знаешь, дорогая, что я не люблю закатывать истерики и не жалую того же от других, — проговорил тот холодно. — Я мог бы наказать тебя, как подобает, ты запятнала нашу фамилию своей выходкой, и это — непростительно. Но ради твоей матушки, царствие ей небесное, и из-за моей любви к тебе — я не стану пытать тебя бесконечными увечиваниями и запретами.

Микаэль Де Муар вынул из внутреннего кармана сюртука портрет рыси с иссиня-чёрной обводкой вокруг глаз, тёмным носом и густой висячей шерстью на щеках.

— Ноэль! — вырвалось из уст Шарлотты.

— А вот и нет! — отрезал лорд-канцлер. — Это портрет преступника по имени Ноттэниэль. Он устроил переполох в день твоего шестнадцатилетия. Он наставил покойного господина Беана выстрелить в хищника! Он сгнобил господина Фога Вулписа, во имя которого ты без моего ведома организовала тайное общество!

— Не может быть! Гретта, моя милая Гретта! Ты предала меня! — завосклицала Шарлотта, закатывая глаза в полуобмороке. — Я не верю вам, отец, не верю! Вы специально клевещите на моего господина Ноэля, потому что он вам не по нраву, потому что по вашим меркам — он мне не пара!

В лапах лорда-канцлера Де Муара зазвенела связка ключей: