Приключения на вторые девяносто (СИ)

Он послушно остановился и повернулся к ней.

– Чтобы такая домашняя девушка, как вы, ела чебуреки в неизвестной забегаловке, ни за что не поверю!

– А где же мне еще их есть? Мама считает, что чебуреки ужасно вредные, и потому наша кухарка их никогда не готовит.

– Кухарка! – опять себе под нос пробормотал он, вышел из машины и открыл перед Эльвирой дверцу. – Прошу.

И предложил ей руку. Так галантно, что она невольно не вылезла, а выплыла из машины. Правда, сохранять серьезность долго ей не удалось. И, глядя на Эльвиру, прикусившую губу, чтобы не рассмеяться, он непритворно вздохнул:

– Какая вы еще девочка, маленькая вдова.

Это замечание сразу стерло улыбку с ее лица. Нарочно он, что ли? Напоминает. Все так и хотят, чтобы Эльвира впредь не улыбалась и не шутила, а только ходила в трауре до скончания века.

Правда, тут же ей стало стыдно, и она просто пошла с Георгием к этому небольшому павильончику у дороги, где жарились аппетитные, ароматные чебуреки.

Между прочим, ей было совсем не стыдно уплетать эти произведения кулинарии, облизывая пальцы и втягивая в себя сочащийся из чебуреков сок.

Она съела три штуки и почувствовала себя счастливой.

– Еще? – улыбаясь, поинтересовался Звонарев.

– Я объелась, – призналась ему Эльвира, – но ничуть об этом не жалею. Спасибо вам.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Я жалею только об одном…

– О чем? – удивилась девушка.

– О том, что у меня с собой нет фотоаппарата.

– Вы собираете досье на всех своих знакомых? – кокетливо спросила Эльвира.

– Только на дочек вице-губернаторов.

– И большая у вас картотека?

– Просто огромная!

Нравится ему злить ее. Наверное, она и в самом деле ему нравится. К человеку, который тебя не бодрит, вряд ли станешь приставать с глупостями.

В машине она опять взяла в руки карту автомобильных дорог и сообщила Звонареву, что до Мостового осталось семьдесят пять километров.

– Где-то я читала, – улыбнулась она, – что если такую карту все время складывать и раскладывать, то после этого можно легко научиться играть на баяне.

Он улыбнулся и качнул головой. Мол, детский сад!

Районная больница встретила молодых людей пустынным вестибюлем, в котором витал запах хлорки и почему-то спертым воздухом, хотя входная дверь оказалась распахнутой настежь.

Звонарев усадил ее на лавочку перед приемным покоем.

– Посидите, пожалуйста здесь, подождите меня немного. Я пойду узнать, в какой палате лежит Евгений Мальцев?

Вернулся он довольно скоро, мрачнее тучи, молча взял за руку Эльвиру и чуть ли не потащил за собой.

– В чем дело? Куда вы меня тащите? – не поняв, стала вырываться она.

Звонарев остановился на крыльце, выпустил ее локоть ис заминкой произнес:

– Я и сам ничего не понимаю. Мне сказали, что Мальцев умер. Но ведь я утром, перед тем, как выехать к вам, звонил, все было в порядке. А теперь этот врач, этот коновал утверждает, – он кого-то передразнил, – черепно-мозговая травма! Отек мозга. Оказывается, у него была трещина в черепе, а врачи обнаружили это, когда Мальцев вдруг умер… Вдруг!

– Вы хотите сказать, что Евгений умер? – не поверила она, все еще сопротивляясь какому-то своему пониманию, и выдохнула. – Не может быть!

Звонарев смотрел на нее, тоже удивляясь, как он считал, ее неадекватному волнению.

– На вас же просто лица нет! Вам плохо? Такое впечатление, что вы сейчас упадете в обморок…

– Как вы не понимаете, – простонала Эльвира. – Ведь и Евгений, и Артур умерли после того, как встретились со мной! А вначале умер Вадим. А потом Алена, и Вера Дмитриевна… Это все из-за меня! Пять человек всего лишь за неделю! Значит, Виктор Алексеевич прав: я действительно приношу всем только несчастья.

– Что за ерунду вы говорите! – закричал Звонарев, встряхивая ее, как куклу, словно хотел вытрясти из нее начинающую истерику. – Вы здесь не при чем. Просто чудо, что вы остались живы в такой экстремальной ситуации. А смерти этих людей всего лишь совпадение.

– Не слишком ли их много, ваших совпадений?

Эльвира приоткрыла заднюю дверцу машины, села на сиденье и замерла, остановив взгляд на какой-то точке, а на самом деле уйдя в себя.

– Что же мне делать? Как дальше жить?!

– Прежде всего, взять себя в руки, – сухо посоветовал ей Звонарев.

– А я не хочу!

– Вы не оставляете мне выбора.

Он подошел, вытащил Эльвиру из машины и замахнулся.

– Прекратите! – взвизгнула она. – Я папе скажу!

– Вот, это уже нормальная реакция. Имеется в виду, что я должен бояться вашего папы?

– Простите.

Теперь она села на переднее сидение и даже развернула зеркало заднего вида к себе, всматриваясь в свое отражение. Вынула из сумочки освежающие салфетки и протерла лицо. Достала помаду, подкрасила губы. Выдохнула и повернуласьк Звонареву почти спокойной.

– Сама не знаю, что на меня нашло. Никогда не думала, что со мной может случиться истерика.

– Ничего… Вот только, что мы скажем вашему папе, когда он спросит, где могила Вадима Панасенко?

– Да-а, он расстроится. Наверное,пообещал Виктору Алексеевичу, что скоро все выяснится. А ведь может не выясниться никогда, – заключила Эльвира.

Звонарев тоже сел в машину и положил руки на руль.