Приключения Найджела

— Великий боже, лорд Гленварлох, зачем вы подвергаете себя такой опасности?

— Так ты знаешь меня, друг мой? — спросил Найджел.

— Не совсем так, милорд, но мне хорошо знаком благородный род вашей чести. Меня зовут Лори Линклейтер, милорд.

— Линклейтер, — повторил Найджел. — Кажется, я припоминаю…

— С позволения вашей милости, — перебил его повар, — я был учеником у старого Манго Мониплайза, мясника около веселых Западных ворот в Эдинбурге, где я хотел бы побывать еще разок перед смертью. Так как благородный отец вашей чести взял к себе в дом Ричи Мониплайза, чтобы он прислуживал вашей милости, то, как видите, между нами была некоторая связь.

— А-а, да, я чуть не забыл твое имя, но я отлично помню твои добрые намерения. Ты пытался помочь Ричи подать прошение его величеству?

— Совершенно верно, милорд, — ответил королевский повар. — Я чуть было не потерял места в тот раз, потому что Ричи, который всегда был упрямцем, «и слушать меня не хотел», как поется в песне. Но, на мое счастье, никто из славных английских поваров не умеет щекотать благословенное небо его величества нашими острыми шотландскими кушаньями. И вот я взял да и прибегнул к моему искусству и на первое приготовил куриный бульон с яйцом, а на второе — ароматную овечью требуху с пряностями, так что мои недоброжелатели были разбиты наголову, а я вместо немилости заслужил повышение. Теперь я, благодарение богу, помощник смотрителя кухни, имею некоторое касательство к поставке провизии, а со временем надеюсь полностью прибрать это дельце к рукам.

— Я искренне рад, — сказал Найджел, — что ты не пострадал из-за меня, и еще больше рад твоей удаче.

— У вас доброе сердце, милорд, — отозвался Линклейтер, — вы не забываете о маленьких людях, да, к слову сказать, о них забывать и не следует, ибо король и разносчика может попросить об услуге. Я шел следом за вашей милостью по улице, желая полюбоваться таким прекрасным отпрыском старого дуба, и сердце мое замерло, когда я увидел, как вы сидите у всех на виду в этой харчевне, в то время как вас подстерегает опасность.

— Как, значит, есть предписание о моем аресте?

— К несчастью, да, милорд, и, сверх того, есть люди, которые делают все возможное, чтобы вас очернить. Да простит господь тех, кто готов обесславить древний род в своих низких целях.

— Аминь! — произнес Найджел.

— Осмелюсь заметить, ваша милость чуточку ветрены, как все молодые джентльмены…

— Сейчас не время обсуждать мое поведение, друг мой, — прервал его Найджел. — Речь идет о том, каким образом добиться свидания с королем.

— С королем, милорд! — воскликнул изумленный Линклейтер. — Да ведь это значит самому напроситься на беду, милорд, самому, так сказать, опрокинуть на себя кастрюлю кипящего супа.

— Любезный друг, — ответил Найджел, — мой опыт при дворе и понимание собственного положения подсказывают мне, что наиболее верным и надежным путем в моем случае будет наиболее прямой и мужественный. У короля своя голова на плечах, чтобы знать, что справедливо, и сердце, чтобы делать добро.

— Это верно, милорд, и нам, его старым слугам, это известно, — сказал Линклейтер. — Но, увы, милорд, если бы вы знали, как много людей денно и нощно изо всех сил стараются поссорить его голову с сердцем, как они толкают короля на жестокие поступки, называя их справедливыми, и на несправедливые поступки, представляя их добрыми. Увы, как раз к его священному величеству и к окружающим его фаворитам подходит народная пословица, которую люди вспоминают, когда хотят посмеяться над моим ремеслом: «бог посылает нам славную снедь, но дьявол посылает поваров».

— Бесполезно отговаривать меня, мой добрый друг, — возразил Найджел. — Я отважусь на этот шаг — моя честь властно этого требует. Меня могут сделать калекой или нищим, но про меня не скажут, что я испугался и бежал от обвинителей. Равные мне услышат мои оправдания.

— Равные вам? — воскликнул повар. — К несчастью, мы не в Шотландии, милорд, где дворянин может смело отстаивать свои права даже перед самим королем. Здесь похлебку варят в Звездной палате, а в этой печи, милорд, поддают жару. И все же, коль скоро вы решили непременно повидать короля, я не буду утверждать, что вас неминуемо постигнет неудача: король любит, когда взывают к его собственной мудрости. Я слыхал, он в таких случаях порой крепко держится своего мнения, а оно всегда справедливо. Но осмелюсь напомнить, милорд, не забывайте вдоволь приправлять свою речь латынью; одна-две крупинки греческого тоже не помешают, а если вы вставите на древнееврейском что-нибудь о мудрости Соломона и сдобрите все это остроумной шуткой, то блюдо будет еще вкуснее. Честное слово, я думаю, что, помимо сноровки в поварском деле, в моей жизни я многим обязан розгам ректора школы, который запечатлел в моей памяти сцену стряпни из «Самоистязателя».

— Оставим это, мой друг, — сказал лорд Гленварлох. — Можешь ли ты сообщить мне, каким путем я верней всего попаду туда, где смогу увидеть короля и поговорить с ним?