Приключения Оливера Твиста

– Я уже говорил и еще раз повторяю: этот мальчик дурак и плут! – произнес наконец с торжествующим видом прыщеватый господин в белом жилете. – Рано или поздно он кончит свою жизнь на виселице!

Немножко оправившись от изумления, чиновники принялись совещаться. Что им делать с бунтовщиком Оливером?

После долгих дебатов было решено посадить мальчишку под замок. А на следующий день к воротам приюта прибили объявление, в котором было написано, что приходское начальство заплатит приличное вознаграждение всякому, кто захочет взять к себе в ученики сироту Оливера Твиста «для торговли, ремесла или другого какого-нибудь занятия».

Глава V

О том, как Оливер чуть не поступил в учение к трубочисту

Оливер неделю просидел взаперти в темной и пустой комнате. Он целыми днями плакал, а по ночам закрывал глаза своими маленькими ручонками, чтобы не видеть темноты, которая так пугала его, и, забившись в угол, старался поскорее заснуть. Время от времени мальчик просыпался и, дрожа всем телом, старался как можно ближе прижаться к сырой каменной стене, словно ища у нее защиты от холода и окружавшей его темноты.

По утрам Оливера выпускали во двор, чтобы он мог умыться у колодца. При этом сторож Бамбл ни на минуту не отходил от пленника и часто обижал его. Затем мальчика вели в общую комнату на молитву. К обычной молитве, которую читали все дети, было прибавлено теперь новое прошение: дети должны были просить Господа сделать их добрыми, послушными, довольными малым, а также уберечь их от грехов и пороков Оливера Твиста.

Но как-то раз утром Оливеру приказали надеть чистую рубашку и сказали, что он не будет больше сидеть взаперти. Мальчик не успел опомниться от удивления, как к нему вошел сторож Бамбл и принес миску похлебки с праздничным кусочком хлеба.

Все это было так неожиданно и необычно, что Оливер просто не знал, что и подумать. Слезы подступили к его глазам (бедный маленький Оливер, он только и делал теперь, что плакал днем и ночью!), и разрыдался.

– Полно тебе плакать, Оливер, а то глаза покраснеют. Успокойся и ешь, – сказал ему сторож. – Тебя отдают в учение.

– В учение, сэр? – переспросил мальчик.

– Да, Оливер, в учение, – кивнул Бамбл. – Добрые и великодушные господа, заменяющие тебе родителей, вводят тебя в жизнь, делают из тебя человека, хотя это и стоит им целых пять фунтов. Помилуй Господи, такие деньжищи за несчастного сироту!

Тут приходский сторож перевел дух и покосился на Оливера, чтобы посмотреть, какое действие произвели на мальчика его слова. По лицу Оливера снова потекли слезы. Мистер Бамбл остался этим очень доволен и пробурчал довольно миролюбиво:

– Ну, полно, парень, вытри глаза и не подливай слез в похлебку. Ведь это же просто глупо!

Это и в самом деле было очень глупо, потому что в приютской баланде и без слез Оливера было слишком много воды.

Оливер вытер глаза рукавом, наскоро поел и вышел из приюта вместе со сторожем.

* * *

Они шли к судье, который должен был закрепить условия договора между приходским начальством и тем человеком, который хотел взять к себе в учение Оливера.

По дороге Бамбл строго-настрого приказал Оливеру быть у судьи повеселее, не кукситься и не плакать.

– И запомни, Оливер, – закончил свою речь сторож, хмуря брови и крепко стискивая руку Оливера, – ты должен сказать господину судье, что тебе очень хочется идти в учение, а не то…

Но тут они очутились перед дверью судьи, и Бамбл так и не договорил, что будет с Оливером, если он не исполнит его приказания. При последних словах сторож так сильно сжал маленькую руку мальчика и так страшно нахмурил брови, что сердце Оливера сжалось от ужаса и в глазах у него потемнело.

Через мгновение они уже входили в комнату судьи. Это была просторная, высокая комната, с одним окном, темная, пыльная и пустая, точно нежилой сарай. Несколько стульев, большая старая конторка у окна да груды толстых пыльных книг на полке – вот и всё, что поначалу увидел здесь Оливер. Потом, немного оглядевшись, он обнаружил, что в комнате были и люди.

За высокой конторкой сидели два каких-то старых-престарых господина. Один из них читал газету и почти совсем ушел в нее, так что из-за большого листа виднелись только две руки да седая плешивая макушка. Другой старик, в больших круглых очках в черепаховой оправе, низко склонившись, разбирал какую-то лежавшую перед ним бумагу. Это и был сам судья.

Рядом с ним сидел председатель приходского комитета, краснолицый толстяк, который говорил с Оливером в первый день его поступления в приют. Мальчик тотчас же узнал его.

По другую сторону от конторки стоял какой-то взлохмаченный рослый мужчина, весь перепачканный в саже и угольной пыли, с целой шапкой нечесаных волос на голове. Он нетвердо стоял на ногах, то и дело переступая с ноги на ногу и комкая в руках свою шапку.

Оливер покосился в его сторону и не мог отвести глаз от этого человека. Подумайте только: лицо у него было совсем черное, а на нем ярко выделялись зубы да налитые кровью белки глаз.