Приключения Петрушки (илл. Л.Владимирского)

— Подите прочь! — махнул рукой старик и отвернулся, чтобы не видеть их. Но его так и тянуло посмотреть: что же делается у ограды. Он выпрямился, взглянул, и ножницы выпали из рук. Перед ним оказалось уже целых шесть Матрешек. «Чудится. Определенно чудится, — забормотал он. — Пойду дворника позову, пусть он скажет, сколько их». Он заковылял по дорожке.

— Прячься скорее, — шепнула Матрешка девочке.

Аленка протиснулась между прутьями в ограде и, прячась за кустами роз, стала пробираться к приготовленному садовником букету. Когда садовник вернулся вместе с дворником, у ограды никого не было.

— Видать, голову напекло, вот и мерещится всякое. Смотри, пусто кругом, — рассмеялся дворник и удалился.

Садовник, кряхтя, нагнулся, широко расставил руки и схватил букет в охапку. Он был так велик, что казалось, будто идет сам куст на тонких ногах, в черных с загнутыми носами ботинках.

— Старик, совсем старик, — ворчал садовник, пытаясь спрятать лицо от колючек. — Раньше букеты никогда не были такими тяжелыми, а сейчас как будто в него положили целое полено дров.

Охая и кряхтя, старик добрался до тронного зала и опустил букет в вазу, такую большую, что Аленка почти по шею очутилась в воде.

Девочке никогда раньше не приходилось видеть Формалая. Она раздвинула колючие стебли и устремила на трон свои любопытные глаза. Царь сидел в кресле, чинно сложив руки на груди, вздернув кверху голову. Кузнеца в зале не было. «Куда же его дели? — забеспокоилась девочка. — Все равно узнаю, скажут же про него что-нибудь».

А Формалай огляделся по сторонам и заметил красивые крупные розы. Он подошел к вазе и нагнулся над букетом, вдыхая аромат.

«Ой, сейчас заметит, — перепугалась Аленка. — Что бы такое сделать? Куда деваться?» — Но в самую опасную минуту, говорят, находится верное решение. Девочка отломила ветку с шипом и ткнула Формалаю в нос. Тот отшатнулся, и сразу цветы ему не понравились.

— Кто принес сюда такую гадость? Убрать сейчас же!

— Убрать сейчас же цветы! Запомним! Запомним! — прокатился по залу голос Хранителя памяти.

В зал вбежал садовник.

— Мудрый правитель! Это самые крупные, самые красивые цветы.

— Я приказал выбросить их в окно, — последовал ответ. — Да живо! Наносили тут всякого мусора.

Садовник с трудом дотащил вазу до окна, и Аленка вместе с цветами полетела вниз. Аленка крепко зажала рот, чтобы не закричать от страха. Ваза несколько раз перевернулась в воздухе, шлепнулась на камни и разбилась вдребезги. Цветы рассыпались, а тряпичной кукле ничего не сделалось. Она поднялась на ноги и побежала.

ВЫШИВАЛЬЩИЦА

Девочка решила, что она спаслась, но царский садовник увидел ее в окно и закричал, показывая на нее пальцем:

— Держи! Держи! Перескакивая через кусты и цветы, к девочке помчался дворник с метлой.

Из кухни выбежал повар в белом колпаке и тоже бросился в погоню. Аленку схватили и привели к царю.

— Ты чья? Что ты здесь делала? — ей задали сразу два вопроса.

— Я, Аленка — дочь кузнеца, — тихо и робко проговорила девочка. — Где мой отец?

Формалай посмотрел на Хранителя памяти, и тот ответил:

— По приказу Формалая… Пф-ф-у-у! То есть Петрушки, кузнец Игнат выпущен на волю.

«Очень хорошо, что отец на свободе, — повеселев, подумала Аленка, он не оставит в беде. Он обязательно выручит меня».

— Ты чего зубы скалишь? — Формалай топнул ногой. — Я на тебя управу найду. Я тебя заставлю работать. Что ты умеешь делать?

— Петь, плясать, мыть пол, вышивать, — перечисляла Аленка.

— Хватит, — остановил правитель. — Будешь вышивать мой портрет. Принести ей полотна и шелковых ниток.

Хранитель царского платья тотчас выполнил приказание. Аленке дали в руки иголку, посадили на стул и на позолоченную раму натянули кусок полотна.

— Чтоб я красивый был, а не то берегись! — пригрозил Формалай.

Руки у Аленки дрожали от страха, а шелковые нитки рвались и путались. Хоть и медленно, но дело все-таки продвигалось вперед. Вот уже чернеют на холсте пышные волосы Формалая и лохматая борода, краснеет большой нос.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрю! — Царь поднялся с трона, встал за спиной девочки и отпрянул. На него смотрела его собственная страшная рожа. Негодница! Сейчас же исправь! — Правитель дернул девочку за косу, потом за другую, потом за обе вместе и снова повторил: — Старайся, а не то попадет.

Царь снова уселся на трон, подпер кулаком щеку и устремил взгляд вдаль. Он мечтал о чудесном портрете: чтоб взглянули куклы на него и подумали: «Вот какой у нас добрый, справедливый государь!»

Аленка распорола неправильные стежки и вновь принялась за работу. Теперь у Формалая то нос получался свернутым на сторону, как у разбойника с большой дороги, то глаз опускался к самому подбородку, то борода закрывала нос, щеки и даже глаза.

— Ты нарочно делаешь, что ли? Ты не хочешь, чтобы народ видел, как умен, красив и добр Формалай? — сердился правитель.

Аленка молчала.

— Посадить ее в самое глубокое подземелье, — распорядился он. — Пусть она там вышьет хороший портрет.

— Посадить в самое глубокое подземелье! — повторил Хранитель памяти.

А Распорядитель приемов и праздников добавил: