Приключения пышки на сайте знакомств. Иствикские жены

Пышка, если бы я искал проститутку, то я бы искал в другой возрастной категории. Проститутки мне не интересны по многим причинам. И еще — душевность в отношениях и сексуальные отношения напрямую не связаны. Во многих семьях душа давно отсутствует и, наоборот, присутствует в самых отвязных отношениях. Для Вас банальный перепихон, для меня — чувственное событие, в котором я отдаю и получаю частицу тепла. Все зависит от степени симпатий и мыслей человека на этот счет.

Боже, как же я ненавижу эти узоры на говне — тупые разводки на бесплатный секс, присыпанные демагогией и пустым словоблудием! Антоша решил сэкономить две штуки на проститутку и «осчастливил» меня возможностью приехать к нему в Купчино и «предаться страсти»?

Пошел в жопу, урод!

 — написала я и слила халявщика в «черный список». Как же трудно оставаться интеллигентной женщиной на сайте знакомств!

Однако через неделю я выловила таки большую рыбу — мне написал весьма представительный мужчина сорока шести лет по имени Михаил Юрьевич. Общались мы немного, но было понятно, что Мишаня не бедствует: на фото он стоял в дорогих костюмах на фоне дорогих машин, ел фуа-гра серебряными ложками, носил печатку с бриллиантами и галстук от «Гуччи». Да что там говорить — одни его ботинки стоили больше, чем моя печень на черном рынке, и я искренне не понимала, что у нас может быть общего! К тому же, признаться честно, богатые «папики» никогда не интересовались моей персоной, да и сами не выглядели заветным призом в моих глазах, но подруги были неумолимы: я обязана — в связи с новым статусом — обзавестись знакомствами в элитных кругах. Я вздохнула, потратила сто баксов на модную кофточку и отправилась в дорогой ресторан, прихватив с собой новые туфли, в которые решила переодеться в такси, надеясь, что смогу высидеть в них без слез пару часов.

Выглядел Михаил Юрьевич предсказуемо: солидный мужчина плотного телосложения с ухоженными руками и приятным парфюмом — именно такой образ сложился в моей голове после просмотра его фотографий. Впрочем, мешки под глазами, опущенные вниз уголки губ и печальный взгляд делали его похожим на несчастного Винни-Пуха, потерявшего своего друга Пятачка.

- Вы же писатель? — грустно спросил он меня, когда мы расположились за уютным столиком и, получив утвердительный ответ, продолжал. — Напишите в следующей книге, что мужчинам тоже бывает тяжело, особенно богатым. Я уже четыре года ищу себе женщину на Мамбе, сходил на сотню свиданий, но так никого и не нашел!

История хождения по мукам богатенького Буратинки в целом была типична. Несколько лет назад он встретил прекрасную неискушенную студентку Машу, приехавшую в Питер из Казани. Маша была воспитана в строгих традициях татарской семьи, смотрела на Михаила Юрьевича, как печник на Ленина и тому казалось, что он обрел долгожданную гармонию. Все свободное от учебы время прекрасная татарка посвящала любимому мужчине: готовила изысканные блюда, содержала квартиру в образцовой чистоте, была тиха и ненавязчива и всегда готова окутать «папика» заботой и лаской. Тому же весьма льстила роль наставника юной девы, нравилось учить ее манерам и светской жизни, одевать в красивые наряды и выгуливать по Пятой Авеню. Но годы шли, девочка взрослела, запросы росли. Когда ей наскучили новые шубы, поездки в Ниццу, спа-салоны и праздная жизнь, молодая любовница захотела стать бизнес-леди. Михаил Юрьевич с умилением и усмешкой отнесся к этой идее, но отказать не мог: вскоре у дамы сердца появился личный косметический салон и модный бутик. Сейчас он уже не помнил тот момент, когда вместо наивной девушки вдруг обнаружил рядом с собой вполне себе сформированную акулу бизнеса, которая все меньше интереса проявляла к благодетелю и все больше рвалась на волю. Исход был предрешен: через четыре года Мишаня остался без любимой, которая твердо встала на ноги, купила себе квартиру и закрутила роман на стороне. Какое-то время отвергнутый любовник страдал, пытался вернуть мерзавку и даже пытался угрожать, выкрикивая в трубку пьяные ругательства. Но все было тщетно, его нимфа покинула его без всякого сожаления.