Приключения Ричарда Шарпа. Том 2

— Скоро прибудет новый полковник, Патрик. Он не сможет обойтись без полкового старшего сержанта.

Харпер насупился.

— Да и без майора тоже.

— Он не может лишиться нас обоих. — Не во власти Шарпа было лишить личных волонтеров Принца Уэльского услуг огромного ирландца. — Если ты пойдешь, Патрик, новый командир назначит нового полкового старшего сержанта. Вряд ли ты этого захочешь.

Харпер нахмурился.

— Это лучше, чем если с вами пойду не я, сэр, а мистер Фредриксон не оставит меня без дела.

Шарп был непоколебим.

— Нет.

Огромный мужчина, на четыре дюйма выше шестифутового Шарпа, усмехнулся.

— Я могу взять отпуск по болезни.

— Сначала ты должен заболеть.

— Я уже заболел! — Харпер показал на рот. — У меня просто ужасно болит зуб, сэр. Вот тут! Он открыл рот, ткнул туда пальцем и Шарп увидел, что у Харпера действительно покрасневшая и опухшая десна.

— Сильно болит?

— Ужасно, сэр! — Харпер, чувствуя брешь в обороне, прям-таки сморщился от боли. — Сильно пульсирует. Тук-тук, тук-тук, ну просто барабанный бой в черепе. Ужасно.

— Покажись вечером хирургу, — бесчувственно сказал Шарп, — и пусть он его вырвет. Потом возвращайся в свой батальон.

Лицо Харпера потускнело.

— Я точно не могу пойти, сэр?

Шарп вздохнул.

— Лучше бы рядом со мной был ты, старший сержант, чем дюжина любых других парней. — Это была правда. Шарп не знал никого, рядом с кем бы он хотел сражаться рядом, но только не в Аркашоне. — Сожалею, Патрик. Кроме того, ты ведь теперь папаша. Ты должен заботиться о жене и ребенке.

Жена-испанка всего месяц назад родила Харперу сына, которого назвали Ричард Патрисио Августин Харпер. Шарп смущался из-за выбранного имени Ричард, но Джейн пришла в восхищение, когда Харпер попросил разрешения использовать его имя.

— Это для твоей же пользы, старший сержант, — продолжил Шарп.

— Как это, сэр?

— А так, что твой сын две недели будет с отцом. — Шарп вспомнил видение отвесной, черной мокрой стены, и эта картина укрепила его голос. Он повернулся на звук открывающейся двери.

— Мой дорогой. — Джейн, прекрасная в голубом шелковом платье, мило улыбнулась Харперу. — Старший сержант, как малыш?

— Отлично, мадам! Изабелла благодарит вас за белье.

— У вас болит зуб! — Участливо спросила Джейн. — Ваша щека припухла.

Харпер покраснел.

— Совсем немного, мадам, практически не чувствуется.

— Надо приложить гвоздичное масло! На кухне есть немного. Пойдемте!

— Он не может пойти, — сказал Шарп после ужина, когда они с Джейн возвращались обратно по городу.

— Бедный Патрик, — Джейн настояла на том, чтобы проведать Хогана, но никаких новостей не было. Она навещала его днем ранее, и Хоган выглядел лучше.

— Я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску, — сказал Шарп.

— Ты говорил это дюжину раз, Ричард, и уверяю тебя, что я каждый раз это слышала.

Они легли спать, и четыре часа спустя в дверь постучала хозяйка. В спальне было темно и холодно. Мороз рисовал узоры на оконном стекле, не тающие даже когда Шарп разжег огонь в маленькой жаровне. Хозяйка принесла свечи и горячую воду. Шарп побрился, и надел свой старый, полинявший мундир. Это был мундир в котором он дрался, мундир, испачканный кровью, мундир, продранный пулями и саблями. Он бы не хотел идти в бой в ни в каком другом.

Он смазал маслом замок винтовки. Шарп всегда ходил в бой с винтовкой, хотя прошло уже десять лет, как сделался офицером. Потом вынул из ножен свой кавалерийский палаш и проверил остроту лезвия. Было так странно уходить на войну из постели жены, еще более странным было идти без своих людей, без Харпера, и мысль о том, что он будет сражаться без Харпера, вызывала беспокойство.

— Две недели, — сказал он. — Я вернусь через две недели. Может, раньше.

— Они покажутся вечностью, — преданно сказала Джейн, затем с трепетом отшвырнула постельное белье и схватила одежду, которую Шарп повесил сушиться перед огнем. Ее собачка, воспользовавшись этим, запрыгнула на согретую постель.

— Ты не должна идти, — сказал Шарп.

— Я пойду. Долг каждой женщины провожать мужа на войну, — она задрожала от холода и чихнула.

Получасом позже они вышли в пахнущий рыбой переулок, и ветер сек лица, будто ножом. На пристани зажгли факелы, там стояла «Амели», приподнятая начавшимся приливом.

Поблескивая оружием, темная колонна людей поднималась на борт торгового судна, которое было выделено Шарпу в качестве транспорта. «Амели» отнюдь не являлась жемчужиной торгового флота Британии. Свою жизнь она начала свою жизнь как угольщик, перевозя топливо из Тайна в Темзу[357], и вся была покрыта толстым слоем угольной пыли.

Бочки, ящики и сетки с припасами погрузили на борт в предрассветной темноте. Ящики с винтовками и боеприпасами были сложены на причале, а с ними и бочки с солониной и свежей говядиной. Хлеб, завернутый в парусину, был упакован в просмоленные ящики. Здесь же находились бочки с водой, запасные кремни и точильные камни для сабель и штыков. Веревочные трапы были закреплены за шпигаты, чтобы стрелки при высадке могли спуститься в баркасы, посланные с "Возмездия".