Приключения Ромена Кальбри

— Вот вы все такие разбойники! — кричал он вне себя: — лезете с услугами, когда не надо, а когда представляется настоящая опасность, вы прячетесь как кроты по своим норам.

Никто ему не отвечал. Некоторые покачивали головами и отворачивались от него, или отходили в сторону, чтобы не слышать его проклятий и ругательств.

— Вы все дрянь дрянью, — кричал он: — тут 300 000 франков пропадают, гибнет целый экипаж людей — а вам все равно. Вы все подлецы и трусы!

Мой отец выступил вперед.

— Давайте лодку, — я попробую их спасти!

— Кальбри, ты храбрец! Ты один честный человек!

— Ну если Кальбри поедет, то я пойду с ним, — сказал дядя Гузар.

— Двадцать су с бочки, сорок су! Я от своего слова не отступлю! — Продолжал кричать Леге.

— Мне ничего от вас не надо, — ответил лоцман с досадой, — и мы пойдем совсем не для вас, значит, отвяжитесь с вашими деньгами, но если я погибну, и моя старуха придет к вам попросить два су на хлеб в воскресный день, то хоть тогда не откажите ей в этом.

— Кальбри, я усыновлю твоего парнишку, — кричал Леге.

— Не в этом дело, — отвечал сурово отец, — а вот нам необходимо достать лодку дяди Гассома. Дашь, Гассом?

Эту лодку звали Сен-Жан, и была она знаменита на всем нашем берегу тем, что на ней можно было ехать с парусом в какую угодно погоду.

— Я не отказываюсь дать лодку, — отвечал с видимым смущением дядя Гассом, — но я доверяю ее одному Кальбри и он же должен привести ее обратно.

Отец схватил меня за руку. Мы пустились бежать к тому месту, где была привязана лодка. В одну минуту мы укрепили парус, прикрепили якорь и руль. Кроме лоцмана и моего отца, еще надо было третьего матроса.

Один из двоюродных братьев вызвался ехать, но его старались удержать и отговорить.

— Кальбри едет же, однако, — ответил он, — ну и я поеду!

Отец взял меня на руки, и голосом, который я слышу и теперь так же ясно, как я слышал тогда, сказал мне, целуя меня: — Бог один знает, что может случиться со мной, скажи матери, что я целую ее!

Главная трудность заключалась в том, как выйти из гавани. Бечевщики напрасно старались тянуть лодку вдоль дамбы, они не могли справиться с волнами, потому что порывами ветра у них вырывало веревку и сами они падали беспрестанно на землю. Береговая дамба почти вся была залита водой, между тем надо было как-нибудь приспособиться, чтобы вывести лодку в открытое море.

Сторож у маяка обвязал себя веревкой с привязанным на ней кабелем (перлинь) и, пока люди тянули за бечевку, он шел вдоль по парапету, придерживаясь обеими руками за железные перила. У него не было надежды, что он один выведет Сен-Жан, так как 50 рук с трудом могли ее тащить на канате, но он хотел только зацепить канатом якорь, который находился в конце дамбы, тогда лодка найдет точку опоры и может двигаться. Три раза волна его совсем заливала, но он привык к таким водяным сюрпризам и ему удалось-таки в конце концов зацепить перлинь. Сен-Жан начал медленно подвигаться, ныряя так глубоко в воду, что каждую минуту волна могла его залить и опрокинуть.

Но вдруг натянутый канат ослабел и Сен-Жан понесся вдоль дамбы все быстрее и быстрее.

Я взобрался на батарейный гламс, уцепился руками и ногами за сигнальную мачту и стал смотреть. Мачта гнулась и трещала под моей тяжестью, как живая, как в то время, когда ее качало ветром на полянке родного леса.

Я заметил у руля отца, а рядом с ним стояли два человека, откинувшись назад спиной к ветру. Сен-Жан летел скачками, то он на минуту останавливался, то снова исчезал в волнах рассвирипевшего моря, которое играло с ним, как со щепкой, и покрывало пеной и водяной пылью.

Как только погибающий бриг заметил попытку отважных моряков его спасти — он переменил направление и повернул прямо к маяку. Сен-Жан, очутившись в открытом море, шел ему наперерез и через несколько минут они соединились. Лодка подошла под бугсприт большого судна, завертелась на одном месте, но ее тотчас же привязали.

— Буксировка не удержится, — сказал возле меня чей-то голос.

— Если бы даже она и удержалась, то им все-таки невозможно взобраться на бриг! — отвечал ему другой.

В самом деле, мне тоже показалось совершенно невозможным, чтобы Сен-Жан мог так близко подойти к бригу, и чтобы дядя Гузар мог на него прыгнуть. Или дядя Гузар должен был свалиться в море, или лодка потонуть. Соединенные вместе, носимые одним и тем же порывом ветра, толкаемые одной и той же волной судно и лодка приближались к входу в гавань.

Когда бугсприт заливало волной и палуба становилась ребром, видны были мостик и фигуры людей, которые цеплялись за что попало, только бы не свалиться в море.

— Поднимайся же, дядя Гузар, ну еще, еще! Старайся же, голубчик! — Кричал Леге подпрыгивая.

Уже три или четыре раза дядя Гузар делал попытку вскочить на палубу судна, но в это время волна разъединяла их и на такое пространство отбрасывала друг от друга, что это становилось невозможным.

Наконец бриг поравнялся на один момент с Сен-Жаном и, когда волна подняла его, лоцман кое-как перепрыгнул на палубу и крепко уцепился за ванты.