Приключения Саламуры

Фринта ушла так, что её никто и не заметил. Конечно, кроме личного телохранителя Бородавки. Ему вменялось в обязанность следить за всем, что происходит во дворце, и телохранитель всегда был начеку.

Первый министр метался по кабинету.

- Эта молодёжь потеряла всякое уважение к старшим. Ей ничего не стоит одним ударом разрушить то, что веками создавалось нашими предками. Боже, какого носа лишились мои внуки и правнуки!.. - сокрушался Бородавка. "Однако эта дурёха может и вправду уйти", - подумал он и рванулся к спальне дочери.

Но было поздно: Фринта уже шла по безлюдной улице к дому великого поэта Хиларио Буэры.

Осмотрев все комнаты, первый министр подскочил к своему телохранителю:

- Ты не видел мою дочь?

- Она прошла минут десять назад. - И ты её выпустил? Идиот!

- Я не посмел задержать дочь первого министра.

- "Не посмел"! - передразнил его Бородавка. - А доложить ты мог?

- Но я не знал, что...

- Господи, сколько вокруг дураков! - воскликнул первый министр и приказал: - За мной!

Бородавка быстрыми шагами шёл по улице, надеясь догнать Фринту. По пятам за ним следовал личный телохранитель с дубинкой в руке. Он был готов размозжить голову каждому, кто попытается совершить покушение на первого министра.

Миновали одну улицу, другую... Фринты и след простыл. На углу третьей улицы остановились. Чуткий слух Бородавки уловил какой-то шёпот.

- Вернёмся, - сказал первый министр телохранителю, - там слишком темно.

Будь сейчас рядом с ним Зуботычина, Бородавка и не подумал бы возвращаться, а новому телохранителю он доверял не до конца.

- Уже ночь, ничего не видно, - охотно согласился телохранитель.

Они повернули назад. Несколько человек, отделившись от стены, преградили им путь. Бородавка шарахнулся вправо. Но и там его поджидало человек десять. Все пути для бегства были отрезаны.

- Я первый министр! - крикнул в темноту Бородавка.

- Прекрасно, - ответил кузнец, - именно вы нам и нужны.

- Ни шагу с места - иначе всех накажу! - пригрозил Бородавка.

- Нас не запугаешь. Лучше освободи наших братьев.

- Как вы смеете, да я вас...

- Соль на хвост насыплешь, крикун! - разозлился кузнец. - За что бросил в камеру бедную девочку?

- Какую ещё девочку? - будто не понимал Бородавка.

- Пастушку светлячков.

- Первый раз слышу, - сказал Бородавка, а сам подумал:

"Если Раза выдал нашу тайну, я выколю ему и второй глаз".

- Веди нас в тюрьму, - приказал кузнец. - И смотри у меня...

- Никуда я вас не поведу. Я ищу Фринту.

- О ней не заботься, - спокойно ответил Цомизелия. - Фринта у меня дома, они там с Буэрой воркуют.

- Подлецы, отняли у меня дочь! Фринта могла стать королевой! - завопил первый министр.

- Довольно, пощади свою глотку, - отрезал кузнец. - Пошли, времени у нас мало.

Бородавка нехотя поплёлся в сторону тюрьмы. Изредка он бросал косые взгляды на телохранителя: дескать, оплошал, понадеявшись на него. А сам всё сокрушался, что так не вовремя спятил с ума Зуботычина. Зуботычина в клетке. Западня

Пока Бородавка в окружении заговорщиков идёт к тюрьме, посмотрим, что делает Саламура. Помните, мы оставили его в камине? Вы, наверное, помните и то, что Разе было приказано перевести мудрого Акти-Лу в другую камеру?

В тот вечер начальник тюрьмы поступил опрометчиво и вскоре пожал горькие плоды. Дело в том, что, переселяя Акти-Лу, он не закрыл камеру: мол, зачем это, там ведь никого нет.

Едва смолкли шаги, Саламура вылез из камина, подошёл к двери и осторожно высунул голову. В коридоре никого не было. Пастушок па цыпочках прошёл немного и вдруг услышал какие-то странные звуки - кто-то пел или выл. Саламура, прижимаясь к стене, крался по коридору. Голос показался ему знакомым, вскоре он узнал и слова песни:

Нет на свете человека ;

Скупее Бородавки. Прячет золото в носу, Словно в тайнике.

"Это же Зуботычина", - удивился Саламура. Пастушок продвигался теперь ещё осторожней. В конце коридора он увидел огромную клетку, в которой сидел, как волк в зоопарке, известный силач Зуботычина.

Видно, от нечего делать бывший телохранитель пел.

- Здравствуй, Зуботычина, - подошёл к клетке Саламура. Зуботычина молча взглянул на пастушка.

- Почему ты в клетке? - спросил Саламура, уверенный в том, что Зуботычина не узнал его.

Бывший телохранитель первого министра ехидно улыбнулся и сказал:

- В камере меня не удержишь, одним ударом кулака разнесу дверь в щепки. А с клеткой мне не справиться, как и с тобой.

- Значит, ты узнал меня?

- Узнал, узнал, даже несмотря на грим. С чего это ты так выкрасился?

- Мы решили освободить всех узников, вот я и выпачкался, пробираясь сюда через дымоход.

- И меня освободите?

- Говорят, ты рехнулся.

- Это когда не одолел тебя, а сейчас я снова в своём уме.

- Что-то не верится.

- А ты испытай - выпусти, и я сделаю всё, что прикажешь. Буду твоим рабом.

- Я не признаю рабства.

- Эх, никто мне не верит.

- Скажи, если тебя освободят, ты опять станешь телохранителем Бородавки?

- Чего? - взревел Зуботычина. - Это он, Бородавка, посадил меня в клетку. Мы ещё встретимся, и я заставлю его проклинать день своего рождения.

- Значит, ты даёшь слово поступать так, как я велю?