Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки

Семен не понимал, за что с ним так поступили. Но он был уверен, что утром все разъяснится: его расспросят, поймут, что ничего плохого он не сделал, и, отпустив, помогут добраться до Белого моря.

На Семене была меховая одежда, и замерзнуть он не мог. Свернувшись в углу, Семен заснул, причем его последней мыслью было, как тревожился, должно быть, Ламдо, понявший, что русский друг не смог вернуться.

Утром на его зов никто не явился. Семен начал подозревать, что, может быть, узнали про обмен в тундре. Но если бы так случилось, Ламдо ему об этом сказал бы. Тогда почему же его схватили? Семен решил дождаться, когда поведут на допрос.

В воеводскую избу его не повели и даже не принесли поесть. Казалось, что о человеке, брошенном в подвал, забыли. Только на следующий день дверь приоткрылась и просунулась голова стражника. Стражник шепнул, что к заключенному просится какой-то самоед. Он привел к нему Ламдо, не сказав Семену, сколько за это взял.

Перепуганный Ламдо сообщил, что вчера его допрашивали в воеводской избе, добиваясь, откуда в тундру приехал русский человек. Ламдо подтвердил Семену, что про обмен никто не знает. Ему велели собрать шкурки Семена и принести в воеводскую избу. Ламдо сделал это, думая, что шкурки передадут Семену. Ламдо только не сказал, что приложил и свои шкурки, надеясь таким путем подарить их русскому другу. Он думал, что, когда увидит Семена, шкурки будут ему уже переданы. Ламдо страшно удивился, узнав, что это не так.

Семен ему сказал:

— Ламдо должен сделать, как я скажу. Собери скорее свой чум и уезжай отсюда как можно дальше. Не послушаешься, с тобой поступят так же, как со мной. В тундре они тебя не найдут. А про меня расскажи людям тундры, что с воеводой я как-нибудь договорюсь. Помочь мне они уже не смогут.

Ламдо запротестовал: люди тундры любят Семена, их очень много, они все придут в Обдорск и заставят воеводу выпустить Семена.

— Нет, — ответил Семен, — я никому здесь ничего плохого не сделал — это поймут и отпустят меня. Мне помогут добраться до Белого моря. Если люди из тундры станут помогать мне, только рассердят воеводу. Уезжай, Ламдо, отсюда поскорее. Поблагодари от меня всех людей в тундре.

Прощаясь, Ламдо заплакал, — он очень любил своего русского друга. Но он его послушался, и хорошо сделал. Ламдо всем рассказал про то, что случилось с Семеном. И долго еще в тундре рассказывали о русском, который умел все делать, был честным и всем помогал, а воевода посадил за это русского в подвал.

Через несколько дней Семена вывели во двор. Здесь уже собрали несколько десятков человек. Многие были клеймеными, а на некоторых звенели цепи. Выведя под охраной на улицу, всех рассадили на нарты. Узнать от стражников, куда их повезут, не удалось очевидно, стражники сами не знали этого.

Караван двинулся в путь. Ночевали в зимушках, где было грязно и дымно. Следя ночью за звездами, Семен видел, что их везут в ту сторону, откуда дует шелонник[44], но куда именно, понять, конечно, не мог.

Вскоре дорога пошла густыми лесами. В большом селении оленей заменили лошадьми, а нарты — розвальнями. Здесь к ним присоединили еще несколько партий клейменых и закованных людей. И эти люди тоже не знали, куда их везут. Несколько позже откуда-то пошел слух, что гонят «строить город». Что это за город и где находится, никто не знал. Семен сперва думал о побеге, но, понимая, что приближается к Белому морю, решил с этим делом повременить.

Часто по ночам слышался вой волков. Однажды к ночи стая волков гналась за ними, и голодных зверей отогнали лишь горящими ветками.

Санный путь продолжался весь остаток зимы. Наконец начало пригревать солнце, а с юга потянули перелетные птицы. В разгар весенней распутицы, когда пришлось оставить телеги, добрались до большого города, в котором было много церквей. Многие тягот пути не выдержали. Живые, несмотря на то, что трудно было копать еще не оттаявшую землю, каждого умершего зарывали как можно глубже, чтобы уберечь от диких зверей. Над могилами ставили кресты.

Всем оставшимся в живых дали отдохнуть, подкормили и погнали дальше. И опять заговорили, что людей гонят «строить город».

Наконец выбрались на гряду холмов, откуда увидели широкий водный простор. Кто-то узнал, что озеро называется Онежским. В памяти Семена сразу возникли все события, происшедшие во время похода Петра через сузёмок, — тогда войско вышло на северный берег озера, теперь же Семен попал на южный. Молодой помор подумал, не пора ли ему бежать.

Не успел Семен прийти к какому-либо решению, как всех рассадили по баркасам. Людям сказали, что гонят их «строить новый город на Неве». Вскоре доплыли до истока большой реки, которую называли Свирью. По Свири спускались трое суток и снова выплыли в большое озеро, противоположного берега которого не было видно. Это озеро называлось Ладожским. Семен вспомнил, что видел его на карте Корчмина. О побеге он уже не думал: «новый город» возбуждал его любопытство.