Евгений Львович Шварц

Приключения Шуры и Маруси

Жили-были две сестры — Маруся и Шура. Марусе было семь с половиною лет, а Шуре — только пять. Однажды сидели они возле окошка и красили кукле щёки.

Вдруг в комнату входит бабушка и говорит:

— Вот что, девочки: скоро папа придёт с работы, мама придёт со службы, а суп нечем засыпать. Я сбегаю в магазин, а вы тут посидите одни. Ладно?

Маруся ничего не ответила. А Шура сказала:

— Ладно. А вдруг будет пожар?

— Ужас какой! — рассердилась бабушка. — Откуда ему быть, пожару-то? Не подходи к плите — и не будет пожара.

— А если придут разбойники? — спросила Шура.

— Так вы им не открывайте, — ответила бабушка. — Спросите: «Кто там?» — и не открывайте. До свиданья.

И она ушла.

— Вот хорошо-то! — сказала Шура. — Теперь мы хозяева! Давай бросим красить! Давай лучше в буфете конфеты искать. Ведь все ушли!

— Отстаньте вы все от меня! — сказала Маруся.

Она была упрямая. Уж если начала что делать, так ни за что не бросит.

Шура вздохнула и пошла к буфету одна, но не дошла. Где-то на лестнице жалобно замяукала кошка. Шура даже затряслась от радости и закричала:

— Маруся! К нам кошка просится!

— Отстаньте вы все от меня! — пробормотала опять Маруся.

— Я её впущу.

— Только попробуй! — ответила Маруся. — Может быть, это дикая кошка. Может быть, она всех нас перецарапает.

— Она совсем не дикая, — ответила Шура и пошла в прихожую.

Кошка плакала где-то совсем близко за дверью.

— Кыс-кыс-кыс! — позвала её Шура.

«Мурр-мяу!» — ласково ответила кошка.

— Ты к нам просишься? Да, кисонька? — спросила Шура.

«Мурр-мурр-мяу!» — ответила кошка ещё ласковее.

— Хорошо, сейчас! — сказала Шура и стала отпирать дверь.

— Шура! — закричала Маруся строгим голосом, вскочила, но в прихожую не пошла. Она стала наспех, стоя докрашивать кукле щёки.

А Шура тем временем справилась с замком и выскочила на площадку.

Кошка, увидев Шуру, сделала круглые глаза и прыгнула сразу ступенек на десять вверх, будто из двери вышла не маленькая девочка, а какой-то страшный великан.

— Чего это ты? — удивилась Шура.

Услышав Шурин голос, кошка взлетела ещё ступенек на пятнадцать, будто это не девочка заговорила, а ружьё выпалило.

— Кошечка, куда ты? — сказала Шура самым тихим, самым нежным голосом. — Ведь это я, Шура, с которой ты из-за двери разговаривала!

И на цыпочках, осторожно-осторожно, она пошла вверх по лестнице.

Кошка, не двигаясь, глядела на Шуру.

Как хороша была кошка!

Вся серая, вся вымазанная в угле, в паутине, в пыли. Надо будет вымыть её в тазу для посуды, пока не вернётся бабушка.

Одно ухо разорвано. Можно помазать его йодом. А какая она худая! Наверное, это самая худая кошка на свете.

Девочка была уже в трёх шагах от неё, и кошка уже не таращила глаза, как безумная, а только щурилась.

Ещё две ступенечки — и можно будет её погладить.

И вдруг дверь Шуриной квартиры с громом захлопнулась.

Кошка снова, как дикая, выпучила глаза, подпрыгнула вверх и сразу исчезла, будто и не было её вовсе.

Чуть не заплакала Шура.

Оглянулась.

Перед закрытой дверью строгая, так что смотреть страшно, стояла Маруся.

— Здравствуйте! — сказала Маруся.

— Здравствуй, — ответила Шура.

— Очень хорошо! — сказала Маруся сурово, как мама, когда та очень сердита. — Очень! Большая девочка, а убегает из дому, как грудная. Идём!

Она взбежала вверх по лестнице, схватила Шуру за плечо и поволокла её вниз, домой.

Она дёрнула за дверную ручку, а дверь не открылась. Маруся дёрнула ещё раз, потом затрясла ручку изо всех сил — и всё напрасно: дверь не открывалась.

— Мы заперлись! — зарыдала Маруся. — Мы заперлись!

— Куда заперлись? — прошептала Шура.

— Замок защёлкнулся! Я нечаянно дверь захлопнула! А мы на лестнице остались!

Шура подумала и тоже заревела, но только гораздо громче Маруси.

Тогда Маруся сразу успокоилась. Она ласково, как мама, обняла Шуру и сказала ей:

— Ну-ну! Ничего, ничего! Я с тобой… Я тут…

— А что мы будем делать?

— Ничего, ничего… Бабушку подождём. Сейчас осень, не зима. Не замёрзнем.

Маруся нагнулась и вытерла нос подолом платья. Потом вытерла нос Шуре, тоже подолом. Носовые платки были далеко, — там, за дверью, в запертой квартире.

Лампочки в проволочных колпачках уже горели на каждой площадке.

Место было знакомое: ведь сколько раз по этой самой лестнице девочки поднимались и спускались. Но сейчас лестница была не такая, как всегда. Скажешь слово — гул идёт вверх и вниз. Что-то щёлкает и пищит в стене. А главное — уж очень странно стоять на лестнице без пальто, без шапок, неодетыми.

Шура вдруг вспомнила, что кукла Нюрка лежит дома на подоконнике. Одна. В квартире совсем пусто. Никого там нет!

Шура всхлипнула.

— Ну-ну! — сказала Маруся. — Я тут!.. Ведь мы…

Маруся не договорила.

Случилось что-то, уж на этот раз в самом деле страшное.

На лестницу из верхней квартиры, из той, что в шестом этаже, вышел пёс, по имени Ам.

Ам был маленький — немного выше ростом, чем большой кот; шерсть у него была рыжая, вся в клочьях, морда узкая. На морде росли какие-то странные густые усы вроде человеческих. Пёс этот бешено ненавидел детей.