Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году: [романы]

День двадцать пятого февраля не внес никаких изменений в положение как осаждающих, так и осажденных. Макололы оставались в своем лагере. Их стада волов и овец паслись на землях вокруг Скорцефа. Благодаря подпочвенным водам они оставались годными для пастбищ. Разграбленные повозки туземцы завезли в лагерь. Несколько женщин и детей занимались обычными хозяйственными делами. Время от времени какой-нибудь вождь, которого легко было узнать по пышности его одежд, поднимался на косогор, стараясь высмотреть удобные тропки, что привели бы прямо к вершине. Но пуля, выпущенная из нарезного ствола карабина, быстро возвращала его обратно в долину. На выстрел макололы отвечали воинственными криками, они выпускали несколько никому не опасных стрел, потрясали своими луками, и все опять успокаивалось.

На следующий день туземцы в количестве примерно пятидесяти человек стали карабкаться на гору сразу с трех сторон. Весь «гарнизон крепости» вышел наружу, к подножию стены. Европейское оружие, быстрозарядное и скорострельное, произвело опустошения в рядах макололов, и те скоро оставили попытку напасть на чужаков. Но тем снова пришлось подумать, что с ними будет, когда не десятки, а сотни макололов кинутся на штурм горы? Тут у сэра Джона Муррэя возникла мысль установить перед крепостью митральезу, сняв ее с самоходной барки. Но вся трудность состояла в том, чтобы втащить это тяжелое орудие по отвесно горчащим выступам, карабкаться по которым и налегке было не так просто. Матросам судна «Королева и Царь» пришлось проявить немало ловкости, проворства и отваги, но уже днем двадцать шестого февраля грозная митральеза была установлена в амбразуре зубчатой стены. Оттуда теперь в направлении лагеря макололов смотрели все ее двадцать пять стволов, расположенных веером. Туземцам предстояло скоро познакомиться с этим орудием смерти, которое цивилизованные нации двадцать пять лет спустя возьмут на вооружение.

Во время своего вынужденного бездействия на вершине Скорцефа астрономы каждую ночь вычисляли высоту звезд. Очень ясное небо, очень сухая атмосфера позволили им сделать превосходные наблюдения. Измерив широту Скорцефа, они получили цифру 19°37'18,265'' — величину с точностью до тысячных долей секунды, то есть почти до метра. Большей точности нельзя было добиться. Этот результат утвердил их в мысли, что они находятся, по крайней мере, в полуградусе от северной точки своей дуги, и, следовательно, их треугольник, который они стремились упереть в вершину пика Валькирии, завершит собою тригонометрическую сеть.

Следующий день, двадцать седьмого февраля показался очень долгим маленькому гарнизону. Если обстоятельства благоприятствовали «форелоперу», отправившемуся в путь пять дней назад, то он со своими спутниками уже мог прибыть на место сегодня. Значит, в эту ночь следовало наблюдать за горизонтом особенно тщательно, ибо там, на севере, мог появиться свет фонаря. Полковник Эверест и Матвей Струкс уже навели свой объектив таким образом, чтобы пик вошел в рамку объектива. Теперь если на вершине Валькирии появится свет, то его тотчас заметят и без промедления произведут нужный замер.

В течение этого дня сэр Джон тщетно прочесывал кустарники и высокие травы. Он не спугнул ни одного мало-мальски съедобного животного. Даже птицы, потревоженные в своем укрытии, улетели искать себе в прибрежной чаще более надежное убежище. Почтенный охотник досадовал, ибо сейчас он охотился не ради своего удовольствия, а трудился pro domo sua[215], если только это латинское выражение можно употребить применительно к желудку англичанина. Наделенный завидным аппетитом, сэр Джон, которого не могла удовлетворить третья часть рациона, поистине страдал от голода. Его коллеги легче переносили воздержание — то ли потому, что их желудки были менее требовательны, то ли потому, что, по примеру Николая Паландера, они могли заменить традиционный бифштекс одним-двумя уравнениями второй степени. Что касается матросов и бушмена, то все они голодали точно так же, как почтенный сэр Джон. Кстати, крошечный резерв продовольствия подходил к концу. Еще один день — и все припасы истощатся, и, если экспедиция «форелопера» задержалась в пути, гарнизон форта неизбежно окажется в отчаянном положении.

Ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое февраля прошла в наблюдениях. Темнота, спокойствие и прозрачность воздуха особенно благоприятствовали астрономам. Но горизонт оставался погруженным в глубокую тьму. Никакого признака света. Матвей Струкс и полковник Эверест, сменяя друг друга, тщетно вглядывались в окуляр подзорной трубы. Тем не менее, прошел еще только минимальный срок, отпущенный экспедиции Михаила Цорна и Вильяма Эмери. Их коллегам ничего не оставалось, как вооружиться терпением и ждать.

Днем двадцать восьмого февраля маленький гарнизон Скорцефа съел последний кусок мяса и сухари. Но надежда в сердцах отважных ученых не ослабевала, и, даже если им придется питаться только травой, они решили не покидать этого места, пока не завершат работу.