Приключения троих русских и троих англичан. Плавающий город. Священник в 1839 году: [романы]

Часы на колокольнях Беркенхеда[286] пробили четверть второго. Отплытие нельзя было откладывать, поскольку для проводки парохода надо было успеть воспользоваться приливом. Капитан и лоцман поднялись на мостик. Один из лейтенантов встал на сигнальном посту у гребных колес. Между ними находился рулевой, управлявший кораблем с помощью малого штурвала. Для страховки на случай отказа рулевой паровой машины еще четверо моряков находились на корме, чтобы воспользоваться большими штурвалами ручного управления, смонтированными на решетчатом настиле у трапа. «Грейт-Истерн» развернулся носом по течению реки, приподнялся над набегавшими волнами. Чтобы спуститься вниз по реке, ему надо было лишь преодолеть силу прилива.

Медленно повернулись лопасти гребных колес, заговорил на своем языке кормовой винт, и огромное судно отправилось в плавание.

Многие пассажиры собрались на носу судна и взирали на пейзажи, возникавшие по обоим берегам реки: дымящиеся трубы заводов справа в Ливерпуле и слева в Беркенхеде. Река Мерси, заполненная судами, как стоящими на якоре, так и идущими вверх и вниз по течению, давала нашему пароходу возможность двигаться лишь по весьма извилистому фарватеру[287]. Однако под руководством опытного лоцмана, уверенно управлявшего штурвалом, судно маневрировало в узких проходах с ловкостью веселенького вельбота[288], ведомого сильными загребными.

Вдруг я невольно вскрикнул: мне показалось, что мы вот-вот врежемся в трехмачтовик, который несло на нас течением, что его грузовой гафель[289]

пропорет корпус нашего корабля. Но страх тут же исчез: с высоты надстройки «Грейт-Истерна» встречное судно водоизмещением не менее семисот — восьмисот тонн представлялось чем-то похожим на игрушечные кораблики, которые дети пускают в прудах Грин-парка или по реке Серпентайн.

А «Грейт-Истерн» уже поравнялся с причалами речной пассажирской пристани Ливерпуля. Четыре пушки, которые должны были бы салютовать судну, молчали из уважения к мертвым, тела которых в тот момент переносились с тендера на берег. Однако громкие крики «Ура!» заменили орудийный гром, считающийся наивысшим выражением национальной вежливости. Тут же раздалось хлопанье в ладоши, люди обнимались, махали платочками с таким энтузиазмом, будто отплытие нашего корабля — праздник для стоявших на берегу англичан... Но как горячо ответили они на наши приветствия! Какое ответное эхо раздалось на причалах! Тысячи любопытных жителей Ливерпуля и Беркенхеда высыпали на набережную. Лодки, битком набитые зеваками, сновали по реке Мерси. Матросы военного корабля «Лорд Клайд», стоявшего в доке[290], взобрались на реи и криками приветствовали проходящий гигант. С ютов[291] речных судов нас провожала оглушающая духовая музыка, перекрывавшая даже громкое «Ура!». В честь «Грейт-Истерна» все время поднимались и приспускались флаги. Опять вдруг раздались приветственные крики: наш пароход приблизился к пакетболу «Триполи» линии «Кунард»

[292], занимавшемуся перевозкой эмигрантов, который, несмотря на то, что его водоизмещение составляет две тысячи тонн, выглядел всего-навсего обычной баржей.

По мере нашего продвижения вниз по реке дома на обоих ее берегах попадались все реже и реже. Дым перестал добавлять черную краску в пейзаж. За кирпичными стенами простирались поля. Снова появились немногочисленные длинные, похожие друг на друга дома для рабочих. Наконец, пропали последние виллы, а с площадки маяка и с валов крепости раздалось несколько последних «Ура!», обращенных к нам в знак приветствия.

За три часа «Грейт-Истерн» прошел фарватер реки Мерси и вошел в канал Сент-Джордж. Юго-западный ветер резко усилился. Флаги на нашем судне вздулись на ветру и не опадали ни на миг. На море поднялось волнение, но на борту парохода это не ощущалось.

Через четыре часа капитан Андерсон остановил судно. Нас нагонял тендер на форсированном ходу. На нем возвращался второй врач. И когда тендер подошел к нашему пароходу, на него бросили веревочный трап[293], по которому врач взошел на борт, хотя и не без труда. Более проворный, чем доктор, наш лоцман тем же способом спустился на прибывшую за ним лодку, где каждый из гребцов имел на поясе пробковый спасательный круг. Через минуту он уже пересаживался на прелестную маленькую шхуну, развернувшуюся затем на ветру.

Наше судно вновь тронулось в путь. Подгоняемый гребными колесами и винтом, «Грейт-Истерн» набирал скорость. И хотя ветер крепчал, на пароходе не ощущалась ни боковая, ни килевая качка. На море набегала мгла, и побережье Уэльса, оканчивающееся мысом Холихед, пропало в ночи.

 Глава VI