Приключения в Красном море. Книга 2

Ранним утром, в тусклом свете зари, мы отправляемся на вокзал. Наконец-то я узнаю, в какую сторону мы поедем, ибо я ничего не понял из вчерашних туманных разъяснений в столовой.

Вот и вокзал в еще сонном предместье, похожий на провинциальную трамвайную станцию. Ширина железной дороги не превышает метра. Состав из пяти-шести вагонов уже ждет отправления, распахнув свои двери немногочисленным пассажирам.

Тем временем паровоз пасется в одиночку на запасных, заросших травой путях, чтобы набраться сил перед дорогой. В каждом купе с отдельным входом — единственное очень узкое окно, через которое проникают свет и дым. Этот допотопный состав напоминает мне старые вагоны третьего класса, курсировавшие по перпиньянской линии в пору моего детства.

Колокольчик созывает пассажиров. Начальник вокзала в последний раз окидывает взглядом пустынную улицу и дует в рожок.

Начальник поезда дает сигнал к отправлению, паровоз откликается низким гудком, и поезд трогается с места, выпуская клубы дыма. Сначала он проезжает мимо знакомых улиц Пирея. Люди машут ему вслед, женщины бросают машинисту какие-то свертки для передачи, затем город остается позади, и поезд развивает скорость двадцать километров в час.

Что за чудо дорога из Пирея в Афины, в розовом утреннем свете, окаймленная фруктовыми садами с гранатовыми, апельсиновыми и лимонными деревьями, утопающая в зарослях роз и кустарников. Вдалеке на холме, позолоченном лучами солнца, вырисовывается Акрополь и другие живописные развалины, придающие этой местности поэтическое очарование минувших времен. Но внезапно чудесные виды исчезают, и поезд въезжает под своды афинского вокзала, пропахшего рыбой, смолой и дымом. Полчаса мы созерцаем это творение человеческих рук и прогресса, а затем наш маленький состав продолжает свой путь.

Железная дорога отклоняется в западную сторону, к подножию голубовато-розовых гор, которые мы видели вчера с моря, и серых скал, выступающих из красновато-коричневых зарослей ладанника. Там и сям разбросаны по склонам одинокие домики в греческом стиле, выкрашенные в светло-желтый или нежно-розовый цвет, с плоскими черепичными крышами, укрывшиеся за живой изгородью олив и виноградников. Прямые, как струна, сумрачные кипарисы возвышаются на фоне безоблачного неба, безучастно взирая на этот суетный, залитый светом мир.

Сосны с красными стволами распространяют аромат смолы, а море позади нас простирается все дальше и дальше, по мере того как мы поднимаемся в гору.

На вершине перевала нашим глазам неожиданно открывается панорама Афинского залива, окруженного высокими горными цепями. Ослепительно голубое море отливает фиолетовым цветом, создающим контраст с охрой берегов.

Дорога местами нависает над морем, в кристально чистой воде которого виднеются очертания дна с подводными скалами и зарослями розовых водорослей, исчезающих в синей бездне по мере удаления от берега.

Волны редко набегают на этот пустынный пляж, и обычно безмятежное море мирно дремлет, раскинувшись на песке. Волны не нарушают спокойствия берегов, поскольку соседние острова загораживают их от морского прилива. Сосны и оливы так близко подступают к морю, что их ветви отражаются в воде.

Наш экспресс уже два часа движется без остановок со скоростью двадцать пять километров в час мимо этих волшебных пейзажей, оставляя позади редкие станции с деревушками, прилепившимися на склоне горы, дома которых со старыми потускневшими крышами убегают кверху, подобно пугливому стаду, завидевшему чужаков.

Около десяти часов утра мы пересекаем прямой, как лезвие пилы, Коринфский канал с отвесными склонами, прорытый на глубине ста метров. Дряхлый сухогруз тащится по этой колее, выпуская клубы черного зловонного дыма. Миновав металлический мост, мы попадаем на полуостров Морей и въезжаем на вокзал Коринфа.

Нам не удается увидеть достопримечательностей знаменитого города, лишь голубой залив мелькает в просветах между унылыми, отвернувшимися от нас домами. Затем снова начинаются горы.

Поезд идет по долине между крутыми скалами, по дну извилистого оврага, поднимается в гору и наконец оказывается на куполообразной вершине, посреди бескрайних просторов.

Здесь нет никаких признаков жизни. Чахлые кустарники с трудом пробиваются между глыбами известняка и покрывают отроги гор.

Кое-где виднеются огороженные участки земли и виноградники, окольцованные стенами из сухого камня. Старые оливы с черными корявыми стволами отбрасывают широкую голубую тень, и усталый пахарь приходит сюда отдохнуть в час, когда стрекочут цикады.

Стада коз разбегаются в ужасе при виде приближающегося поезда, смутившего мирный покой этих высот. Маленькие пастухи в коротких юбках, белых панталонах и башмаках с помпонами спешат издалека к железнодорожному полотну, чтобы встретить состав, медленно преодолевающий крутой подъем. Они долго бегут вслед за ним с криками, выпрашивая газеты. Пассажиры забавляются тем, что бросают им через двери купе свежую прессу, купленную утром в Пирее или Афинах, и, таким образом, ежедневно жители заброшенных деревень поддерживают связь с миром.