Приключения в Новом мире

Проснулся уже вечером. Никаких неприятных ощущений он не испытывал, кроме голода, но с этим ощущением пока, видимо, придется смириться. Вплоть до того момента, как он сумеет сбежать отсюда. Встал Ратмир уже сам, без посторонней помощи. Сам вышел из-под брезентового полога. Но опять закружилась голова. Пришлось сесть к столбу, поддерживающему брезент. И он не заметил, как открылись решетчатые ворота. Внутрь стадиона потекла медленная унылая река людей. Это были пленники, вернувшиеся с работ. Многие из них, проходя мимо «госпиталя», бросали на два специальных подноса куски жмыха: такие же, как и тот, которым днем поделился Виолет. Краснокожие пленники бросали еду на один поднос, а белые — на второй. (Хотя их трудно было отличить: одинаково измученных и грязных). Ратмир, оказалось, сидел у первого подноса. Возле подноса для белых стоял священник в сутане, с четками в руках: он осенял каждого жертвующего крестным знамением. Из-под навеса за всем этим следили Виолет — и еще десятка два незнакомых: страшно исхудавших, чуть живых от голода.

В колонне жертвователей-индейцев мелькнул Камок. Ратмир поднял в приветствии руку. Хотел встать, но это для него уже являлось проблемой. Камок подошел сам.

— Ты? Я рад! Мы думали: не выживешь.

— Я просто был без сознания. Из-за нарушения какого-то. Врач мне не объяснил, отчего. Но для жизни, как видишь, не опасно.

Подошел давешний священник.

— Доброму христианину не пристало болтать с язычниками, — сказал он Ратмиру. — Разве может быть у вас что-то общее?

— Святой отец, — ответил вопросом Ратмир, — вы католик?

— Да, я из братства Святого Доминика.

— Так вот, падре, я никоим образом не отношусь к вашей консистории, ибо мои предки были православными, а сам я и вообще атеист. Но даже я знаю: для истинной веры все равны, и основа истинной веры — относиться к людям так, как, хотел бы, чтобы люди относились к тебе самому. А здесь тем более не может быть христиан, язычников, мусульман, белых, черных, красных, здесь все — пленники. И делить на две половины то, чего и так мало… У вас — возражение?

— Сын мой… — с деланным смирением начал священник. — В том положении, в котором мы все находимся, не зная, сколь долог оставшийся нам земной скорбный путь, мы должны вверить наши души Господу…

— К вопросу о душе. Ваша, по-видимому, еще довольно крепко держится в теле. А вот у них, как я заметил недавно… — (Ратмир указал взглядом на людей, умиравших под навесом). — С чего бы так?

Опустив очи долу, падре отвернулся и отошел. Последнее замечание Ратмира угодило в точку. По сравнению с отощавшими пленниками, среди которых были женщины и дети, доминиканец казался на удивление упитанным.

Ратмир отыскал глазами Виолета, беседовавшего с тремя белыми. Позвал его. Моряк подошел. Ратмир представил Камока и Виолета друг другу. Они обменялись приветственными жестами (впрочем, скорее вежливыми, чем дружескими). Виолет тихо сказал:

— Как ты его! — И сделал жест в сторону удалявшейся сутаны. — Не знаю, Ратмир, кто из вас чаще держал в руках Писание, но ты, явно, нашел там больше знакомых букв.

Падре не остановился. Но Ратмир, как показалось, услыхал с той стороны змеиное шипение.

Еще до зари пленников разбудила сирена. Унылый строй потянулся через ворота наружу. Ратмир пошел с краю и сумел рассмотреть многое вокруг. У ворот несла караул четверка белых людей, вооруженных кинжалами, револьверами, кнутами и одетых в камуфлированные пестрые комбинезоны без погон и такие же пестрые кепи. Здесь каждый получил по куску все того же жмыха, и затем пленников растолкали по вагонам, похожим на теплушки с тормозными площадками. На каждой тормозной площадке стояли двое надзирателей. Проход к поезду был оцеплен сардукарами: у каждого — винтовка с примкнутым штыком. Охрана закрыла двери, заперла их снаружи. Поезд тронулся.

Ехали около получаса с большой скоростью. Остановились. Начался развод на работы. Одни должны были с помощью молотов и железных клиньев откалывать глыбы камня, другие — таскать эти глыбы на носилках, или прямо на руках к железнодорожной линии. Не избавлены были ни женщины, ни дети. Они подносили известь в мешках. Затем это грузилось на платформы и отправлялось… куда? Надо полагать, на строительство новых сардукарских фортов.