Приключения в стране тигров

Андре, оставшийся на шлюпе, когда Фрике отправился поохотиться на калао, начал беспокоиться уже через два часа после ухода друга.

Сигналы, которые подавал парижанин, не достигали стоянки, выстрелы замирали во влажном воздухе под куполом из листьев.

Прошел третий час, затем четвертый, и Андре встревожился не на шутку: из леса не доносилось ни одного сигнала, ни единого крика или выстрела.

Все это было совершенно необъяснимо, и догадки мелькали в смятенном уме Бревана, причем некоторые из них, как он сам сознавал, были совершенно неправдоподобными.

Но ведь бескрайние девственные леса чрезвычайно опасны даже для опытного путешественника, а с новичком здесь могло произойти все что угодно.

Настала ночь, и Андре, не находя себе места от беспокойства, стал увещевать сам себя: смелый, сильный и ловкий парижанин обязательно должен выпутаться даже из самого затруднительного положения.

Но перед глазами Бревана так и стоял Фрике, заплутавший в тектоновом лесу: он не может правильно сориентироваться, а ночью ему грозят тысячи опасностей, ибо хищники выходят на охоту.

Инстинкт опытного путешественника не обманул Бревана. Обнаружив, что Фрике по непростительному легкомыслию отправился в лес без компаса, он сразу все понял: «Фрике заблудился… Любой ценой нужно завтра его найти».

Уже по истечении первых двух часов Андре, в свою очередь, стал подавать сигналы. Каждые десять минут он стрелял из ружья восьмого калибра; потом, решив, что одного выстрела недостаточно, приказал всем своим людям стрелять одновременно.

Топка шлюпа была разогрета, и в промежутках между выстрелами кочегар давал пронзительный свисток.

Наконец, Андре приказал дать очередь из пулемета — этот резкий, сильный звук должен был разнестись очень далеко.

Ночью никто не сомкнул глаз — сигналы подавались непрерывно, но на них по-прежнему не было никакого ответа.

На рассвете Андре отправился на поиски друга в сопровождении Сами и сенегальца, которые несли, помимо оружия и боеприпасов, запас провизии на два дня.

Андре засек по компасу местоположение шлюпа и, дав приказ остающимся безостановочно подавать сигналы выстрелами и свистками, углубился в лес.

Следы Фрике удалось обнаружить довольно быстро, благодаря одному на первый взгляд незначительному обстоятельству.

Как мы уже говорили, в тектоновом лесу нет никакой растительности, поскольку листья тиковых деревьев не пропускают солнечных лучей. Но есть одно исключение: у подножия гигантов прекрасно произрастает очень густой мох, образуя светлый, мягкий ковер.

Фрике был обут в тяжелые сапоги, подкованные гвоздями, — при каждом его шаге несколько стебельков мха оказывались раздавленными, и из них начала сочиться жидкость, вероятно очень едкая, ибо те места, куда он ступал, окрасились в буроватый цвет.

Неопытный человек мог бы и не обратить внимания на это легкое изменение цвета, но для искушенных охотников таких следов было более чем достаточно.

При этом Андре не забывал делать зарубки, так что даже ребенок мог бы легко найти обратный путь.

Вскоре они подошли к тому месту, где Фрике подстрелил калао. Сами определил позицию стрелявшего по отпечаткам подошв, сенегалец подобрал белое перо, а Андре нашел войлочный пыж для ружья восьмого калибра.

До сих пор калао увлекали Фрике почти по прямой линии на восток.

Видя, что стрелок продолжает идти в том же направлении, Андре сразу понял, что произошло:

— Безумный мальчишка решил убить второго калао, чтобы принести пару — по одному на брата.

Затем, посмотрев на компас, определил, что Фрике по-прежнему шел прямо.

Они шли уже довольно долго, и Андре начал бормотать себе под нос:

— Куда же он, черт возьми, идет?..

— Хозяин, — прервал его Сами — господин Фрике потерял направление. Видите, он поворачивает… Посмотрите на компас.

— Верно! — воскликнул и сенегалец.

— Надо же! — сказал Андре, удивленный тем, что индус и сенегалец одновременно заметили невольную ошибку Фрике. — Все-таки нам, белым, далеко до них: я бы тоже стал поворачивать, сам того не замечая. Но послушай, Сами, почему он не догадался пойти назад по своим следам? Ведь мы безошибочно следуем за ним, благодаря тому, что мох изменил цвет.

— Оттого, что мох темнеет только через несколько часов, когда сок разъест раздавленные стебельки.

— Ты совершенно прав, — ответил Андре, — это так просто, что сразу не догадаешься. Я обязательно воспользуюсь твоим наблюдением… Ого! Он все больше и больше забирает вправо. Но, возможно, он заметил свою ошибку и хочет поглядеть на солнце… Видите, как он решительно двинулся в сторону этой поляны? О! Тысяча чертей! Да это же тигр…

— Тигр, хозяин, но ободранный…

— И получивший свою порцию свинца! Молодчина, Фрике!

— А вот и кострище, где обжарили кусок тигрятины, а рядом шкура, на которой спали.

— Ну, пока все хорошо. Однако места здесь небезопасные. Вперед!

— Хозяин, он все больше поворачивает…

— Так здорово поворачивает, что если будет продолжать в том же духе, то мы вернемся к месту привала, — сказал Андре, поглядывая на компас.