Прикоснись ко мне

Голос Кейла был столь же мягок, как и кожа на его руке, которая скользила по моему лицу. Я отступила назад.

— Так, секунду, дай сосредоточиться. Ты пытаешься мне впарить, что мой папашка использует тебя в качестве оружия? Но против чего конкретно?

Его лицо помрачнело:

— Не чего, а кого.

— Ну и кого?

Вряд ли я хотела услышать его ответ. Тут одно из двух: либо мой таинственный красавчик чокнутый, либо мой папашка… И от любого варианта будет несладко.

— Людей, — отозвался Кейл. — Он использует меня, чтобы наказывать людей.

Я носилась по комнате, растирая виски — еще немного, и башка взорвется от напряжения.

— Ты прикасаешься к людям, и они умирают? — переспросила я. — И это тебе велит делать мой отец?

— Именно так.

И совсем не так! Я никак не могла представить своего отца персонажем триллера. Он ведь просто долбаный трудоголик с мозолью во всю задницу от бесконечного сидения в офисе. Ну, бывают у него залеты. Ну, есть у него пушка — значит, есть на то причины.

Я перестала носиться по комнате и, остановившись перед Кейлом, произнесла тоном, которым старалась убедить скорее себя, чем его:

— Ты врешь. Мой отец юрист.

— А что, юристы убивают людей?

Кейл с иронией смотрел на меня.

— Конечно нет, — принялась я объяснять. — Они избавляют всех нас от плохих парней, ну, чтобы те никому не вредили, и вообще…

Не самое точное объяснение, но лучшее, которое я могла придумать.

— Тогда это совсем не то, что делает твой отец. Это делаю я. Я. Корпорация «Деназен» использует меня, чтобы наказывать тех, кто поступает плохо. Я — Шестой. И я не юрист.

Ничего себе! Час от часу не легче. Объяснил!

— Что за Шестой, черт возьми?

— Так нас зовут.

Ладно, пусть зовут.

— Значит, вы наказываете тех, кто поступает плохо? А кто вам говорит, что плохо и что хорошо?

— Конечно «Деназен». — Кейл нахмурился и отвернулся. — А я принадлежу ему.

— А где, черт возьми, твои родители?

— У меня нет родителей, — тихо отозвался Кейл.

— Ты человек, а не орудие! — возмутилась я. — Ты не можешь никому принадлежать. И, конечно, у тебя есть родители, даже если ты не знаешь, где они.

Вконец обозлившись, я вытащила из заднего кармана маленькое кожаное портмоне, в котором носила кредитную карточку, и достала оттуда крохотную фотографию. Это моя мама. Я нашла ее фото много лет назад в нижнем ящике стола в кабинете у папашки. Я узнала, кто это, только по надписи, выполненной синими чернилами на оборотной стороне. Отец отказался говорить о ней. Сказал просто, как ее звали, пробормотал еще нечто невразумительное — и все. Я росла и все больше становилась похожей на эту женщину на фотографии, поэтому, наверное, папашка меня и ненавидел. В конце концов, в том, что мамы больше нет, была моя вина — она умерла родами.

— Смотри, — проговорила я, размахивая фотографией перед носом Кейла. — Моя мать умерла, но это не означает, что ее у меня не было.

Кейл придвинулся и взял фотографию. При этом он, как я думаю, намеренно коснулся пальцами моего запястья. Быстрая улыбка скользнула по его лицу.

— Это твоя мать?

Я кивнула.

— И ты не видишься с ней?

— Как я могу видеться с ней? Она же умерла!

— Она не умерла. Она живет со мной в комплексе.

Кейл отошел в сторону, по-прежнему держа фото в руке. Нашел в углу пару старых башмаков Курда и, прислонившись к стене, сбросил мои кеды. Кеды упали на пол с тяжелым стуком.

Мир остановился. Воздух в комнате, стены, сама комната куда-то исчезли.

— Что?

Кейл поднес фотографию к глазам, вгляделся.

— Это Сью, — промолвил он.

4

Я выхватила карточку из рук Кейла, вне себя от изумления.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что это Сью.

— Да знаю я, что ты сказал! — взорвалась я.

— Ты ведь сама спросила…

— Ты уверен? — Я поднесла карточку к его лицу. Сердце мое готово было выскочить из груди, голова кружилась, хотя и не так, как мне бы хотелось. Остатки хмеля улетучились.

— Ты уверен, что это она?

— Ну конечно.

— И ты утверждаешь, что она жива? И живет в «Деназене»?

Кейл кивнул.

— Ее зовут Сюзанна. Ты не ошибся?

— Да нет же! И она жива! А почему ты так расстроена?

Я ухватилась за спинку стула — ощущение было такое, что земля вот-вот разверзнется и поглотит меня. Я едва сдерживала дрожь. Ну, папашка! Каким бы он ни был, как мог он соврать мне, что мама умерла? Это свинство эпических масштабов!

Сверху донесся шум. Я почувствовала, как легкие мурашки пробежали по моей спине — явный симптом опасности. Слишком уж долго Курд там болтался. Набрав побольше воздуха в легкие, я затаила дыхание и посмотрела на Кейла. Потом, приложив палец к губам в надежде на то, что Кейл знает, что это означает, подкралась к основанию лестницы и прислушалась. Тишина. Жестом предупредив Кейла не ступать на первую ступеньку — я бывала у Курда достаточно, чтобы знать, где что скрипит, — я стала подниматься.