Прикосновение Макса

Тут же последовал мгновенный ответ Макса, — я, надеюсь, нет. Сомнительно, что она когда-либо увидит его снова.

— Я не знаю, — сомневаясь, ответила девушка. — У нас, кажется, повсюду воры. Они наполняют город искусством остроумия и ценностями. Макс, действительно ли ты уверен, что это подходящий момент, чтобы открыть твою выставку? — Он слегка улыбнулся. — Я дал слово.

Дайна не хотела обсуждать эту тему, но что-то вынуждало ее сделать это. — Банда, ограбившая тот музей, так и не поймана. Есть еще и Куин, и все говорят, что он очень хорош в своем деле. И что относительно того вора, который пытался использовать меня? Он все еще где-то рядом. Учитывая, как далеко он зашел…, он не сдаться.

Как всегда, Макс, казалось, понял, какой вопрос она действительно хотела задать, и именно на него он ответил. — Пока мне не повезло его обнаружить. Нет почти ни одной зацепки, за что можно было бы ухватиться. Правда, возможно, я вообще не в состоянии найти его. Дайна, ты оставишь меня, когда пройдет эта неделя?

— Я не знаю, — честно ответила девушка. — Я все еще не уверена, что причины моего пребывания правильные. Я не хочу быть нечестной с тобой, Макс.

— В твоем теле нет ни одной нечестной косточки.

— Я должна убедиться. Обязана, — произнесла она с ударением. — Я должна знать, что просто не прячусь с тобой.

Наступила долгая тишина, в течение которой они просто продолжали танцевать, и затем Макс сказал, — Ты не дала себе достаточно времени, чтобы убедиться в чем-либо. У нас есть всего лишь неделя.

Захваченная ощущением руки мужчины на ее спине и того, как близко они танцевали, Дайна прошептала, — Возможно, и не надо там много времени. Возможно то, что я должна знать…, могу ли я исцелиться от того, что случилось два года назад.

Макс прекратил танцевать, но продолжил удерживать ее в своих объятиях, и пристально вгляделся в ее склоненное лицо. Он знал о чем она говорила, и ответ его тела был настолько немедленным и интенсивным, что он практически не мог думать о чем-либо еще. Но он обязан был думать, потому что был все еще убежден, что если бы позволил своему голоду выйти из-под контроля, то он потерял бы ее навсегда.

С усилием, от которого перехватило горло, он заставил свой голос звучать спокойно.

— Дайна, любимая, я надеюсь, ты знаешь, как я хочу тебя. Но больше этого, я хочу, чтобы ни один из нас не сделал ошибки. Я люблю тебя и буду ждать столько сколько потребуется, чтобы ты убедилась, что тоже хочешь меня. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что обязана сделать то, к чему пока не готова, только потому, что надвигается какой-то срок.

— Ты сам сказал это, — напомнила девушка. — У нас есть только неделя.

Макс покачал головой. — Неделя, это то, что ты пообещала мне, так как не могла сказать останешься ли ты со мной. Это не крайний срок, любимая. Я надеюсь, что будешь со мной в течение следующих сорока или пятидесяти лет.

Дайна чувствовала что-то необъяснимое. Ей одновременно было и горячо и холодно, она чувствовала себя и взволнованной и напуганной, отчаявшейся и надеющейся. И было чувство нереальности происходящего, как будто она стоит на краю чего-то столь важного, что девушка просто боялась пошевелиться, из страха разрушить это мгновение. Когда она пропустила через себя произнесенные им слова, она поняла, что ее инстинкты были безошибочными, только рассудок, находившийся в смятении, запутался в эмоциях и все подвергал сомнению.

— Я не знаю, что значит ощущать любовные ласки, — нервно прошептала девушка. — Но я знаю, что никогда не буду в состоянии любить, пока не узнаю этого. Я не смогу позволить себе любить, пока не смогу доверять, даже когда я … так уязвима. Я хочу любить тебя, Макс. Я никогда ничего так сильно не хотела. И мне не нужна для этого неделя, не нужен даже час. Все в чем я нуждаюсь…, является тобой.

Макс был потрясен. Он хотел ее так сильно, и только потому, что так любил ее, честно полагал, что своей любовь может излечить раны, причиненные другим человеком. Единственное, в чем он был не уверен, действительно ли Дайна была готова проверить это. Если бы они начали заниматься любовью, а страх или паника оттолкнули бы ее, то ростки ее доверия были бы навсегда сломаны. Для Дайны это стало бы абсолютным подтверждением того, что она не сможет оставить позади ее прошлое и вести нормальную жизнь, после этого она уже не смогла бы выздороветь.

Но, пристально вглядываясь в ее личико, он видел, что это было не спонтанное решение человека, в независимости от того готов он к этому или нет, он видел тоску, сладость, застенчивой рвение и надежду.

Это почти разбило его сердце.

Он наклонил голову и мягко поцеловал девушку, сдерживая свои желания жесткой уздой контроля. — Давай уйдем отсюда, — пробормотал он у ее губ.