Примадонна. Банкирша. Шлюха

- Есть разные варианты, - уклончиво ответил он. - Но в любом случае это хороший бизнес и хорошие деньги. Через полгода будете раскатывать на своем «Кадиллаке» и квартиркой на Манхэттене обзаведетесь. Трансфер фирма берет на себя. У вас есть заграничный паспорт? Ах нет? Давайте обычный. Нет проблем. Мы все устроим.

Потом он подсунул Миледи на подпись договор на трех листах.

- Но тут же все на английском! - сказала она.

- Естественно. Не на китайском же американцы будут договор составлять. Да тут не в словах дело. Вы на цифры обратите внимание.

Цифры были внушительные, со многими нулями.

- Это в долларах, - пояснил шеф. - Хотел бы я получать столько. Да рылом не вышел.

Он подмигнул Миледи и выдернул у нее из рук подписанные листы.

- Заграничный паспорт, билет и прочая канитель - это все моя головная боль. Оставьте телефон, мы вас вызовем.

Вызов последовал через две недели. Миледи тут же позвонила родителям и довольно складно наврала, что ее мидовца посылают на работу в Штаты и она едет с ним. Через пять дней рейсом Аэрофлота Миледи прилетела в нью-йоркский аэропорт имени Кеннеди вместе с еще четырьмя счастливицами.

Встретил их лично Фрэнк Бермудес, весь в черном, как на похоронах, и в темных очках, придававших его смуглому лицу зловещий вид.

- Допро пошаловат! - осклабился он, показывая фальшивые зубы.

Кроме этой фразы старина Фрэнк знал по-русски еще только одно выражение, которым и воспользовался немедленно.

- Давай-давай! - сказал он, выразительно махнув рукой.

Почти бегом девушки пронеслись через бескрайний терминал аэропорта и погрузились в фордовский фургончик, который тут же рванул с места. Разглядеть Нью-Йорк сквозь сильно тонированные стекла Миледи не удалось. Не удалось ей это и позже. Дверь подвала Бермудеса захлопнулась и больше никогда для нее не открывалась. Пять легкомысленных москвичек с этого момента превратились в самых настоящих рабынь. Конечно, их никто не приковывал цепями и не бил плетью. Но покидать подвал было запрещено категорически. Их вопли и слезы Фрэнка не тронули. Он пихнул им под нос их контракты на английском и торжествующе удалился.

Глава третья

Бардак

Год 1991-й. Иванцовы Трофимов

Едва войдя в свою однокомнатную квартиру, которую она снимала на Чистых прудах, Жанна сразу же бросилась к телефону и набрала номер музыкальной редакции, давно уже переехавшей с Шаболовки в новый Останкинский телецентр.

- Будьте добры Иванцова или Трофимова, - попросила она.

- А они уже здесь не работают, - ответили ей.

- Как не работают?

- Их уволили. По сокращению штатов.

- Давно? - спросила Жанна, будто это имело какое-то значение.

- Да уж почти месяц.

- А где же они теперь?

- Понятия не имею.

Жанна в растерянности положила трубку. Она представить себе не могла, чем же так провинились Иванцов с Трофимовым, что их вышвырнули с телевидения.

На самом-то деле вины за ними никакой не было. Это было ясно всем, кроме самодура Саяпина, продолжавшего искоренять на телевизионном экране бородатых мужчин, женщин, осмелившихся надеть брюки, церковные кресты и голые коленки. Никакие ветры перемен Саяпина не коснулись. Он оставался фанатичным хранителем старой эстетики и старой идеологии. Это ему принадлежала идея устроить в Москве праздник искусств. Помпезное мероприятие, по мнению Саяпина, должно было продемонстрировать высокий моральный дух и нерушимую дружбу народов Союза, уже начинавшего трещать по всем швам. Кремль, естественно, поддержал такую инициативу.

И вот в Москву, как в былые времена, на всесоюзный слет муз и граций съехались оркестры, хоры и танцевальные ансамбли, чтобы разом на множестве столичных площадок восславить счастливую жизнь. Главная роль в этой акции, само собой, отводилась телевидению. Музыкальная редакция впряглась в круглосуточную работу. Особое внимание уделялось заключительному дню праздничной недели. Организацию и ведение восьмичасового живого эфира поручили Иванцову с Трофимовым. Они должны были вести рассказ о празднике, постоянно перемещаясь по Москве между четырьмя главными концертными площадками: Залом имени Чайковского, Дворцом спорта в Лужниках, Театром эстрады и Кремлевским Дворцом съездов, где в этот день выступали одновременно все звезды эстрады, кино и театра. Заранее были сняты на пленку десятки интервью для вставок в телетрансляцию. Впервые в разных местах Москвы разом работали четыре ПТС - передвижные телевизионные станции.

План восьмичасового эфира был расписан по секундам и неоднократно проверен, чтобы избежать накладок при стыковках.

Но накладок избежать не удалось. При таком количестве объектов соблюсти точный график было немыслимо. Это выяснилось сразу же, как только передача пошла в эфир. Где-то опоздал с выходом артист, где-то отказала осветительная аппаратура, где-то «вылетела» телевизионная камера, потеряв четкость изображения.