Принц Галлии (др. вар.)

Дон Филипп, герцог Аквитанский, принц Беарнский, маркграф Пиренейский, верховный сюзерен Мальорки и Минорки, князь-протектор Гаскони и Каталонии, пэр Галлии, был самым могущественным и грозным из всех галльских вельмож, включая даже короля. Он владел Гасконью — одной из пяти исторических провинций Галлии, Балеарскими островами в Средиземноморье и почти всей Каталонией за исключением графства Барселонского. Влияние в остальных трех провинциях Галлии — Провансе, Лангедоке и Савойе — делили между собой король, маркиз Готийский, герцог Савойский и граф Прованский; а в Лангедоке, к тому же, заметное влияние имели кастильские короли, которые владели графством Нарбонн, доставшимся им по наследству от Матильды Галльской, графини Нарбоннской, которая вышла замуж за короля Альфонсо XI. Надобно сказать, что в последние сто лет правления династии галльских Каролингов,* чаще всего называемых просто Тулузцами, королевство Галлия представляло собой весьма шаткое образование. Являясь по сути союзом самостоятельных княжеств, королевская власть в котором вне пределов Тулузского графства была чисто номинальной, Галлия находилась в состоянии неустойчивого равновесия. Вражда между двумя самыми могущественными княжескими родами, герцогами Аквитанскими и графами Прованскими, неизменно передававшаяся от отца к сыну на протяжении вот уже нескольких поколений, была ничем иным, как борьбой за галльский престол, которая становилась все ожесточеннее по мере дробления королевского домена на отдельные графства. И только благодаря поддержке со стороны маркизов Готийских и герцогов Савойских четырем последним королям Галлии удавалось удержать в своих руках кормило верховной власти.

Впрочем, к середине пятнадцатого века соперничество за обладание королевской короной несколько поутихло, но на сей счет никто не питал никаких иллюзий — это было лишь затишье перед бурей. После смерти в 1444 году неугомонного Людовика VI Прованского молодой король Робер III* учредил опеку над его малолетним сыном-наследником и таким образом на некоторое время избавился от угрозы своему благополучию с востока. Что же касается Гаскони и Каталонии, то нынешний герцог Аквитанский никогда не посягал на галльский престол и никогда (за исключением одного-единственного случая, о чем мы расскажем чуть позже) не вступал в конфликт с королевской властью. Вот уже двадцать четыре года правит Гасконью и Каталонией герцог Филипп III, и все эти двадцать четыре года во всех его владениях царили мир и покой. Не будучи сверх меры честолюбивым, он вполне довольствовался тем, что имел, и никогда не смотрел с вожделением на чужие земли. Несчастный в личной жизни, герцог все свое время, всю свою энергию, все свои способности (благо таковые у него были, притом незаурядные) посвятил государственным делам. Он отличался редкостным бескорыстием и обостренным чувством ответственности перед людьми, богом, но прежде всего — и что немаловажно — перед собственной совестью. Под его мудрым руководством Гасконь, Каталония и Балеары процветали, росло благополучие всех его подданных, безжалостно искоренялась преступность, все меньше и меньше крестьян шло в лесные разбойники — отчасти потому, что это стало слишком опасным промыслом, но главным образом из-за того, что герцог крепко держал в узде местное чиновничество, не позволяя ему зарываться и грабить средь бела дня простой народ. Поэтому неудивительно, что гасконцы и каталонцы, которые, как и все латиняне, любили награждать своих правителей меткими прозвищами, называли герцога Справедливым…

Младший сын герцога, тоже Филипп, прозванный Красивым, Красавчиком за свою внешность и Коротышкой — за рост, грустно усмехнулся и прошептал с горечью в голосе:

— Справедливый… Однако долго же мне пришлось ждать твоей пресловутой справедливости!

Филипп, наконец, принял решение, развернул свою лошадь и направился прочь от Тараскона.

«Ну нет уж, — подумал он, — Перед отцом я предстану в свете дня, а не под покровом ночи. Пусть он при всех скажет то, что написал мне в письме. Пускай все знают, что я не блудный сын, воротившийся домой с покаянием, скорее как раз наоборот… А сейчас…»

Филипп пришпорил лошадь, и она побежала быстрее по широкой дороге, которая змеей извивалась между холмами и исчезала вдали среди гор. Там, впереди, в двух часах поспешной езды, находился замок Кастель-Фьеро, родовое гнездо графов Капсирских, хозяином которого был лучший друг детства Филиппа и его ровесник Эрнан де Шатофьер.

1. ФИЛИПП. ШЕСТНАДЦАТАЯ ВЕСНА