Принц Галлии (др. вар.)

Предупреждение было не лишним: как только часовой на башне (малый более расторопный, чем тот стражник, у которого Филипп позаимствовал меч) дал сигнал тревоги, весь замок наполнился шумом, топотом ног, бряцанием стали о сталь — воины гарнизона и слуги спешно вооружались.

— Негодяй! — гневно выкрикнул старший из непрошеных гостей. — Развратник! Ты ответишь за все, паршивый ублюдок!

— Мы ждем, — спокойно произнес Филипп, с глубоким презрением глядя на предводителя.

— Сейчас, сейчас, мерзопакостная скотина, — рычал тот. — Час расплаты настал, грязное, похотливое животное. Ты еще горько пожалеешь о том дне, когда впервые увидел Терезу. Сопливый засранец! Сукин ты сын! Да я тебя… Я размажу тебя по этой стене, говнюка такого!

— Сомневаюсь, — невозмутимо ответствовал Филипп. — Боюсь, это вам придется горько пожалеть о той минуте, когда в ваши глупые головы пришла идиотская мысль выслеживать меня. А с вами, Диего де Сан-Хуан, — обратился он непосредственно к старшему, — у меня особые счеты. Если вы полагаете, что я оставлю безнаказанными ваши гнусные оскорбления, то глубоко заблуждаетесь. Мы с вами еще поговорим об этом — но в другое время и в другом месте. А теперь убирайтесь вон, или я прикажу страже разоружить вас и выпороть плетьми.

— Мы еще посмотрим, кто кого выпорет, — огрызнулся Диего де Сан-Хуан. Ослепленный яростью, он совсем не учел того обстоятельства, что во дворе уже собралось около полусотни вооруженных людей Филиппа, и готов был вместе со своими спутниками ввязаться в неравный бой.

Но тут, в самый критический момент внезапно прозвучал властный голос:

— Минуточку, господа! Поумерьте свой пыл. Что здесь происходит?

В свете факелов между противниками появился молодой человек лет двадцати пяти, одетый в дорожный костюм, без шляпы и почти безоружный — на его поясе висел лишь короткий кинжал. Подбоченясь и гордо вскинув голову, он устремил на вторгшихся пронзительный взгляд своих карих глаз.

— Черт тебя подери! — еще пуще разозлился Диего де Сан-Хуан. — А ты кто такой?

— Вы невежа, сударь. Я Альфонсо Астурийский. Советую принять это к сведению.

И взглядом, и осанкой, и голосом он разительно отличался от того дона Альфонсо, который несколько минут назад вел вежливую, неторопливую беседу с преподобным Антонио.

Ответом на это ошеломляющее известие было девять почти одновременных прыжков с лошадей. Все незваные гости разом обнажили головы.

— Ваше высочество, — растерянно пробормотал Диего де Сан-Хуан, наглая самоуверенность которого мигом улетучилась в присутствии старшего сына короля. — Ваше высочество, мы же не знали…

— Теперь знаете. Кто вы такие?

— Я Диего де Сан-Хуан, а это мои братья — Хуан Антонио де Сан-Хуан, Энрике де…

— Хватит, достаточно. А теперь отвечайте: по какому такому праву вы вторглись в чужой замок? Тем более, в замок вашего сеньора.

— Ваше высочество! Справедливости! — заорал один из младших де Сан-Хуан. — Этот негодяй обесчестил наш дом, опозорил нашу семью.

— Опозорил, говорите? И как же? — с улыбкой спросил наследник престола, догадываясь, впрочем, о подоплеке происходящего. — Расскажите мне все по порядку, ведь королевская власть затем и существует, чтобы справедливость торжествовала.

И Диего де Сан-Хуан начал:

— Мы застали этого развратника, этого негодяя…

— Постойте! — оборвал его обвинительную речь дон Альфонсо. — Прежде всего, негодяев здесь нет — кроме вас, возможно, судя по вашему поведению. Если вы имеет в виду своего сеньора, дона Фелипе, так прямо и скажите.

— Ваше высочество, — произнес пристыженный Диего. — Я уже давно подозревал, что этот … сеньор дон Фелипе соблазнил нашу сестру, а сегодня мы выследили его. Он был… был… — старший брат запнулся.

— Где он был, по нему видно, — тон кастильского принца оставался суровым, однако чувствовалось, что комизм ситуации начинает его забавлять.

— И что же вы требуете?

— Наказать бесчестного насильника, вот что! — вмешался двенадцатилетний мальчишка, младший из братьев. — Дабы другим неповадно было.

— Даже так? — Дон Альфонсо вопросительно поглядел на Филиппа.

«Ай, какой красавец! — подумал он. — Неудивительно, что женщины наперебой вешаются ему на шею».

Филипп с вызовом смотрел на него — смущенный, но не растерянный.

«Если мне удастся заманить его в Толедо, многие наши дамы по гроб жизни будут благодарны мне за эту услугу, — решил дон Альфонсо; очевидно, он неплохо знал столичных дам. — Гм… Зато от их мужей я благодарности не дождусь».

— Итак, вы утверждаете, — он опять повернулся к братьям, — что дон Фелипе обесчестил вашу сестру.

— Да! — ответил ему хор в девять глоток.

— И наш дом, — добавил Диего.

— О доме пока речь не идет. Разберемся сначала с сестрой. Она жаловалась вам на дона Фелипе?

Диего де Сан-Хуан изумленно вытаращил глаза.

— Что-что? — сиплым голосом переспросил он.

— Жаловалась ли она, повторяю, что дон Фелипе наглумился над ней?

Братья были ошарашены таким толкованием их обвинения.

— Нет, ваше высочество, не жаловалась, — первым опомнился Диего. — Боюсь, вы превратно поняли нас. Он не глумился над ней… То есть, на самом деле он наглумился, но он не…