Принц Генри

Я стала искать, чем бы таким разбавить ежедневную рутину. Хотела изменить всю эту стабильность и последовательность, которой так желала раньше. Рано утром я уходила на работу и покидала офис после заката – не просто чтобы занять себя, хотя и это тоже, а потому что хотела чего-то… иного. Нового. Я удовлетворяла нехватку нового какими-то небольшими вещами – переставила мебель, повесила новые шторы, возвращалась домой каждый раз другой дорогой, предложила иногда оставаться с малышом Барнаби, сыном соседей наверху, забегала к маме на обед не по средам и воскресеньям, а просто, когда хотелось.

А как-то вечером Энни даже вытащила меня в паб – в паре городков от нас – познакомиться с ее новым бойфрендом, Уэйдом, который, к счастью, уже не похож на мешок дерьма. Место было несколько шумным, переполненным, но я не особо возражала.

В какой-то из вечеров мы ходили на ужин и танцы с Уиллардом. Самое забавное, я то и дело бросала взгляды на сцену, и что-то внутри меня толкалось, тянуло. Я ловила себя на совершенно безумном желании выскочить на сцену, схватить микрофон и спеть пару песен. Конечно же, я так не сделала, но всерьез об этом подумывала.

И это меня совсем не пугало.

В конце концов, когда ракушка разбивается, ее уже нельзя собрать обратно так, как было – всегда останутся трещинки.

«Эффект Генри».

И по-своему это просто чудесно. Освобождает. И несмотря на то как все закончилось, я всегда буду любить его за это. Всегда буду благодарна. И всегда буду помнить милого, то и дело поддразнивающего меня принца, который заставил меня измениться к лучшему.

* * *

Симпозиум. Моя личная битва при Ватерлоо.

На второй неделе с тех пор, как я вернулась на работу, мистер Хаверстром спросил, буду ли я проводить презентацию, раз уж мои дела во дворце закончились раньше. Он сказал, что поймет, если я откажусь, ведь у меня толком не было времени подготовиться.

Он предложил мне простой выход из ситуации, и я могла бы принять это предложение. Но я поступила иначе.

И вот я стою в самом большом зале Библиотеки Конкордия, полном людей – больше двух сотен мест заполнены, а кто-то из присутствующих стоит у стены. Все взгляды прикованы ко мне.

Уиллард и Энни сидят в первом ряду, поближе, для моральной поддержки… ну и поймать меня, если я вдруг упаду в обморок. Я знаю, щеки у меня уже ярко-красные, а колени дрожат, и желудок сжимается. Когда я подхожу к микрофону, волна паники охватывает меня, поднимается к самому горлу, сжимая.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, и… представляю Генри Пембрука голым.

Смеюсь. А он ведь был прав, гад, – и правда работает.

Через час я завершаю презентацию, посвященную тому, как важно повышать уровень грамотности среди молодежи, особенно среди девочек. Все это время я смотрела на свои записи, и хотя, наверное, рассказывала не так увлекательно, но хоть не рухнула без чувств или не повторила ту историю с Дэйви. В общем, это определенно победа.

Осталась пара строчек, а потом – вопросы аудитории.

– В завершение хочу сказать: чтение дает знание, а знание – сила, потому чтение – сила. Сила узнавать и понимать… но и сила мечтать. Истории вдохновляют нас достигать новых высот, любить всем сердцем, менять мир и быть чем-то большим, чем мы думали. Каждая книга дарит нам новые мечты. Спасибо за внимание.

Они аплодируют.

Прикрываю глаза и с облегчением вздыхаю. «Получилось. У меня в самом деле получилось!»

Уиллард громко свистит, а Энни потрясает кулаком в знак поддержки. И это замечательно… если бы только…

В груди разливается тоска, расходится паутинкой, как трещина на лобовом стекле.

Если бы только Генри был здесь. Ему бы так понравилось! Он бы сказал, что я привела его в восторг своей речью. А потом он бы наверняка выдал какой-нибудь смешной комментарий на тему того, как еще я умею приводить его в восторг, используя рот не только для речи. Или, может, я сама бы что-нибудь эдакое сказала – он всегда будил мою «темную сторону».

Качаю головой, пытаясь сбросить печаль. Смотрю в море хлопающих ладоней и одобрительно кивающих голов… а потом мое сердце пропускает пару ударов.

Моя первая мысль: он постригся.

В последний раз, когда мы виделись, волосы у него были почти до плеч – густые, мягкие, вьющиеся, дикие. Но так ему тоже идет – короткая стрижка, профессиональная, придающая его облику некую силу. Передние пряди чуть длиннее, падают ему на лоб, придавая немного бунтарский вид.

На нем бежевый костюм и светло-зеленый галстук, белоснежная рубашка. Такой красивый и интеллигентный, словно брокер с Сильвер-стрит.

Он аплодирует так искренне – смотрю на его большие ладони, которые просто обожаю. Его взгляд полон восхищения, а его улыбка… его улыбка полна такой нежности, что в глазах у меня защипало.

Смаргиваю и отвожу взгляд… и вспоминаю, что должна злиться на него. «Три. Недели». Три гребаные ужасные недели. Я лукавила, когда говорила, что все не так уж плохо – это был гребаный ад. И он думает, что может вот так просто явиться сюда? Зачем?