Принц и чудовище (СИ)

      "Ты уверен, Ром, я знаю только теорию", — слова на грани слышимости, а из моего горла вырывается хрип.

      — Я тоже практикой не увлекался, научимся, — обнимая и утягивая его на кровать, на вдохе прошептал я.

      Казалось, что сейчас нельзя разговаривать громче, только шепот и аккуратные первые неловкие прикосновения. Руки, его руки везде, пальцы мягко оглаживают бедра и торс, губы, что оторвались от моих, покрывают мини поцелуями шею, вновь поднимаются выше, прикусывают мочку уха и вновь спускаются вниз. Ощущение его большого тела надо мной возбуждает даже сильнее, чем все остальное. Только представить, как он будет входить, нависая надо мной, нет, это не реально.

      — Какой же ты маленький, и какой же ты красивый и хрупкий, и ведь действительно принц и чудовище, — садясь между моих разведенных ног, произносит он, пальцами поглаживая мой живот, и останавливаясь руками на бедрах.

      Осознание, что не один секс и даже, возможно, не один год мне придется доказывать, что он не хуже меня, заставляет улыбнутся. Я не из пугливых, и я настойчивый: доказывать буду долго, с толком и с доказательствами.

      — Иди ко мне, — протягивая руки к нему, прошу я, но он лишь качает головой, несколько отступив от меня, склоняется и целует впадинку пупка, дрожь по телу и шок, я знаю, что он собирается делать. — Нет, Глеб, не надо, я стесняюсь.

      Признаваться стыдно, но я комплексую по этому поводу, чтобы там папа не говорил, что омеги всегда меньше, но член у меня очень маленький даже для омеги. Сейчас, смотря на руки Глеба, что поглаживали меня, я еще более явно понимал, что у меня член чуть меньше его среднего пальца.

      — Значит, фактически голым стоять на карачках мы не стесняемся, а вот этого стесняемся, — с последним словом он улыбается уголком губ и вбирает весь мой член себе в рот.

      Воздуха от нахлынувших ощущений просто не хватает, мои пальцы зарываются в его ежик волос и сжимаются. Секунда, вторая, и он закидывает мои ноги себе на плечи, кажется, открывая меня еще больше, и его пальцы скользят по яичкам, проходят по промежности и останавливаются на анусе. Пальцы поглаживают, трут и просто давят, немного слюны, что стекает по яичкам, и он медленно вводит первый палец, понемногу, буквально по фаланге. Второй, третий, очень много слюны, но она высыхает, а естественной смазки очень мало.

      — Смазка? — кусая зубами свои пальцы, выдыхаю я.

      — Нет, кремов тоже нет, или так, или...

      — Я передумал, давай уже хоть как-нибудь, — стону я, когда он начинает прокручивать во мне свои пальцы.

      Еще один вздох, и я затаил дыхание, когда он вывел пальцы, вытер их о простынь около себя и, нависнув надо мной, обхватил меня одной рукой за талию, а второй направил свой член в меня, став медленно проникать. Капелька пота стекает по его виску, снимаю ее пальцами и утыкаюсь лбом в его руку, что, направив в меня член, уперлась около моего лица.

      Сантиметр за сантиметром, ощущение полной наполненности и первый толчок, что вызывает всхлип. Облизываю свои пальцы и стараюсь немного смазать себя. Толчок, еще один, боль будто режет по живому, поцелуи лишь немного отвлекают, и, когда он заходит на полную длину, вновь боль.

      — Я не могу так, тебе больно, ты просто не видишь своего лица, — пытаясь выйти из меня, отчаянно произносит он, глубоко вдыхает ноздрями воздух. — Рома!

      — Отнеси меня в ванную, — понимая, что он почувствовал запах крови, прошу я и крепче обхватываю его бедра ногами.

      — Дай выйти.

      — Нет, неси.

      Вроде всего двадцать метров, но я успеваю раза три простонать от тех приятных ощущений, пока он идет в ванную. Еще шаг, и он очень аккуратно садит меня на стиральную машинку, и, пока я не успел опомнится, выходит из меня и, даже ничего не произнеся, кивком головы спрашивает, что дальше, сжимая свои губы в тонкую линию. Злой он, очень злой.

      А я лишь нервно улыбаюсь, понимая, что сейчас будет, и, зацепив пальцами лямку рюкзака, что успел захватит из дома, зарываюсь в его содержимое, вынимаю сначала дезинфицирующее средство для рук, а потом и вовсе жирный крем для рук.

      — Зима, у меня постоянно мерзнут и покрываются цыпками руки, — оправдываясь произношу я и протягиваю оба средства своему альфе.

      — А раньше о них сказать было нельзя, по крайне мере до того, как я тебя порвал, — забирая у меня из рук бутыльки, рявкает Глеб.

      — Да я был не в том состоянии. Скажу даже больше, если бы мне дали второй шанс, я поступил бы точно также. Спиртовой отдай, — выхватывая из его рук дез средство, в ответ ему отвечаю я, и, положив раствор в рюкзак, откинул тот в сторону. — Сожжешь мне все там, а я хочу продолжения.

      Скрип зубов, и он выдавливает на свои пальцы очень много крема. И опять несколько минут для того, чтобы привыкнуть сначала к одному, а потом и ко второму, и третьему пальцам. И вновь я не соображаю от ощущений, теперь, при обилии смазки, до звездочек перед глазами становится приятно, и я отчетливо понимаю: пальцев очень мало.

      Толчок, что выбивает из легких воздух, вскрик, стон тонет на губах моего альфы, что склонился поцеловать меня.