Принц и нищий

Но вот послышались мерные шаги солдат, и в дверях показались преступники в сопровождении судебного шерифа и конвоя королевской гвардии. Шериф преклонил колено перед Томом и отошел в сторону; преступники пали ниц; конвой выстроился позади королевского кресла. Том с любопытством рассматривал осужденных. Что-то знакомое в одежде и в наружности мужчины вызвало в нем смутное воспоминание: «Кажется, я его где-то видел… Но где и когда, – решительно не припомню». Как раз в эту минуту преступник поднял глаза и, подавленный созерцанием величества, сейчас же опять их опустил; но одного этого быстрого взгляда было довольно для Тома. «Теперь знаю, – подумал он, – это тот самый человек, который вытащил из Темзы и спас Джильса Витта. Это случилось на Новый год; еще тогда был такой бурный, холодный день… Смелый, благородный поступок… Какая жалость, что он попал в такую беду!.. Отлично помню тот день, помню даже и час – ровно одиннадцать часов, – потому что бабушка так меня тогда оттузила, что мне этого никогда не забыть».

Том приказал, чтобы женщину с девочкой на время увели, и, обратившись к шерифу, спросил:

– Сэр, в чем провинился этот человек?

– Он – отравитель, Ваше Величество, – преклонив колено, ответил шериф.

Сострадание Тома к преступнику и восхищение перед ним как перед отважным спасителем утопающего значительно поубавилось.

– Что ж, его уличили? – спросил он.

– Вполне, государь.

– Уведите его, – сказал тогда Том со вздохом, – он заслужил наказание. Какая жалость, – такой храбрец… то есть я хотел сказать: такой у него вид…

Тут преступник с неожиданной энергией простер к королю свои сжатые руки и взмолился прерывающимся от волнения голосом:

– О мой государь и повелитель! Ты пожалел отравленного, – сжалься и надо мной! Я неповинен в его смерти, против меня нет улик, нет никаких улик, но дело не в том: приговор произнесен, и я должен умереть, я это знаю… Но молю тебя, государь, сжалься над моей ужасной участью… Сжалься надо мной, окажи мне милость, – вели меня повесить!

Том остолбенел. Такой развязки он никак не ожидал.

– Клянусь честью, странная «милость»! Да разве ж не в этом состоит твой приговор?

– О нет, государь! Меня присудили сварить живьем!

Том содрогнулся от этих ужасных слов.

– Успокойся, успокойся, бедняга! – сказал он с жаром, когда справился с собой настолько, что мог заговорить. – Если бы даже ты отравил сотню людей, ты и тогда не заслуживал бы такой бесчеловечной смерти.

Преступник пал ниц и разразился бессвязными изъявлениями благодарности.

– Если когда-нибудь, сохрани Бог, тебе суждено испытать горе, пусть зачтется тебе твое милосердие, государь! – сказал он под конец.

– Как мог состояться такой бесчеловечный приговор, милорд? – спросил Том, обращаясь к Гертфорду.

– Таков закон против отравителей, государь. В Германии фальшивомонетчиков казнят смертью в кипящем масле, и притом не разом, а постепенно опуская сперва ноги, потом туловище и…

– Ради Бога, довольно, милорд! Я не могу этого слышать! – воскликнул Том в ужасе, закрывая руками лицо. – Умоляю вас, добрый милорд, прикажите отменить этот закон… Нельзя подвергать людей таким пыткам!

Лицо графа просияло радостью, ибо он был человек добрый и благородный – большая редкость среди людей его класса в те жестокие времена.

– Вы уже отменили его вашими благородными словами, государь, – и слова эти будут занесены на страницы истории к чести всего вашего славного рода, – отвечал граф.

Шериф собирался уже увести преступника, но Том остановил его знаком.

– Я бы хотел хорошенько вникнуть в это дело, сэр, – сказал он. – Этот человек говорит, что против него нет улик. Расскажите мне подробно все дело.

– Ваше Величество, из следствия выяснилось, что этот человек заходил в один дом в деревне Ислингтон, где в то время лежал больной. Все свидетели это подтверждают и расходятся только в одном: кто говорит, что это было ровно в десять часов, кто говорит – позже, кто – раньше. На ту пору больной был один и спал. Человек этот пробыл в доме всего несколько минут, потом вышел и пошел своей дорогой. Через час больной умер в страшных мучениях.

– А видели, как он давал яд? Нашли яд?

– Никто не видел, и яда нигде не нашли, государь.

– Так как же узнали, что больной отравлен?

– Доктора удостоверили, что такая смерть бывает только от яда, Ваше Величество.

«Веское доказательство», что и говорить, – однако совершенно достаточное в тот простодушный век. Том был подавлен его убедительностью.

– Конечно, доктора знают свое дело; должно быть, они правы. Все улики против несчастного.

– И это еще не все, государь; есть вещи и поважнее. Многие свидетели показали, что деревенская колдунья, которая вдруг исчезла неизвестно куда, незадолго перед тем предсказала, – свидетели слышали это собственными ушами, – что больной умрет от отравы и что отравит его неизвестный черноволосый прохожий в грубой одежде темного цвета. Наружность преступника совершенно отвечает этому описанию. Не угодно ли будет Вашему Величеству обратить особенное внимание на важность этого факта, ввиду того, что смерть человека была заранее предсказана.