Принц и пилигрим

Моргауза сочла, что это страх пополам с завороженным любопытством: именно так беднота воспринимала ее притязания на колдовскую власть. Королева осталась довольна. Мальчишка станет слепым орудием в ее руках, точно так же, как прочий дворцовый люд. Без помощи магии и внушаемого ею ужаса, что королева всячески подстегивала, женщина никогда не удержала бы это бесплодное, воинственное королевство, вдали от защиты королевских мечей, призванных сохранить единство Британии.

— Пойми меня правильно, — продолжила она. — О несчастье прошлой ночи я не догадывалась. Если бы я заглянула в заводь — возможно, что увидела бы и это. Но пути Богини неисповедимы, Мордред. Она сказала, что ты придешь ко мне, и видишь, ты и впрямь пришел. Так что теперь тебе подобает и следует позабыть о прошлом и сделать все возможное, чтобы стать воином, для которого найдется место при дворе. — Королева окинула мальчика взглядом, а затем добавила уже мягче: — Воистину, тебе здесь рады. И мы позаботимся, чтобы тебе оказали добрый прием. Но королевский ты бастард или нет, Мордред, ты должен заслужить это место.

— Я заслужу, госпожа.

— Так ступай и начни уже сейчас.

Так Мордред оказался втянут во дворцовую жизнь, по-своему столь же тяжкую и бескомпромиссную, как и его былое прозябание в рыбацкой хижине, и куда менее свободную.

Оркнейская крепость не могла похвалиться тем, что король с большой земли назвал бы военным плацем.

За дворцовыми стенами заболоченная пустошь плавно повышалась в глубь острова, и эта полоска земли, достаточно ровная и в хорошую погоду достаточно сухая для маневров, служила плац-парадом, учебным плацем, а также и площадкой для игр, когда доставалась в распоряжение мальчиков. Что происходило едва ли не каждый день, ибо принцев Оркнейских не муштровали регулярными уроками военного дела по обычаю, заведенному для сыновей сильных мира сего, могущественных вождей с большой земли.

Будь жив король Лот и сохрани он свое положение в Дунпелдире, в королевстве Лотиан, он, несомненно, позаботился бы о том, чтобы его старшие сыновья по крайней мере всякий день выезжали с мечом и копьем или хотя бы с луком, дабы изучить пределы родной земли и поглядеть на приграничные земли, откуда в военное время может прийти помощь или угроза. Но на островах для подобной бдительности не было надобности.

Всю зиму — а зима длилась от октября до апреля, иногда и до мая — берега оберегало море, и зачастую даже соседние острова казались облаками, парящими наравне с теми, что стремительно неслись через океан, нагруженные дождем или снегом. До известной степени мальчики предпочитали зиму. Королева Моргауза, укрывшись во дворце от неутихающих ветров, целыми днями грелась у очага, и принцы могли не опасаться непредсказуемых вспышек материнского внимания. Никто не запрещал им присоединиться к охоте на оленей или кабанов — волков на острове не водилось; вооруженные копьями, всадники мчались вслед за мохнатыми гончими через дикие, непроходимые пустоши, упиваясь головокружительной скачкой. Ходили и на котиков — в захватывающие кровопролитные набеги по скользким скалам, где один неверный шаг означал сломанную ногу, если не хуже.

Вскорости мальчики в совершенстве освоили луки: остров кишел птицами, стреляй — не хочу. Что до мечевого боя и военного дела, ратники королевы радели о первом, а о втором можно было послушать в любой вечер, посидев с солдатами у кухонного костра во дворе.

Наукам принцев не обучали. Возможно, что в целом королевстве читать умела одна только королева Моргауза. В ее покоях стоял сундук с книгами; иногда, зимними вечерами, при свете очага, она раскрывала какой-нибудь фолиант, а прислужницы благоговейно следили за ее движениями и умоляли почитать им вслух. Соглашалась она редко: книги по большей части представляли собою своды той древней премудрости, что люди называют магией, а королева ревниво оберегала свое искусство. О нем мальчики не знали ровным счетом ничего, да и не стремились узнать. Какая бы сила — причем сила, до известной степени истинная, — игрою случая ни передалась по наследству Моргаузе и Моргане, ее сводной сестре, всех пятерых сыновей Моргаузы она обошла стороной. Впрочем, принцы только презрительно отмахнулись бы от подобного дара. Магия — это для женщин; они — воины, их сила — сила мужей, и принцы ретиво ее усваивали.

И Мордред — ретивее прочих. Он и не рассчитывал, что с легкостью и сразу же войдет в братство принцев, и в самом деле, бастарду пришлось непросто.

Близнецы неизменно держались вместе, а Гавейн приглядывал за Гаретом, защищая брата от кулаков и пинков двойняшек и в то же время пытаясь закалить маленького баловня матери.

Именно благодаря этому Мордред в конце концов ворвался в заговоренные пределы четверки законных отпрысков Моргаузы.