Принц и пилигрим

Здесь раскинулся сад, посаженный и лелеемый ради удовольствия королевы Морганы, окна ее выходили на клумбы с розами и цветущие кустарники и лужайки, что спускались к самой воде. Сейчас сухие стебли лилий торчали из зарослей шиповника и облетевшей жимолости, а грибные кольца выделялись в траве темно-зелеными пятнами. Отметины на стенах под окнами королевы указывали на то, что здесь висели клетки с певчими птицами; на зиму их внесли внутрь. У речного берега праздно плавали лебеди, не иначе как дожидаясь угощения, что королева приносила им в более спокойные дни; на высокой сосне угнездилась на ночлег пара белоснежных павлинов, точно гигантские привидения. Летом, надо думать, здесь было на диво красиво, в царстве благоухания, и ярких красок, и пения птиц, но сейчас, промозглым и сырым осенним вечером, сад казался унылым и заброшенным и пахло в нем палой листвой и тиной.

Но Мордред все равно задержался здесь, завороженный этим новым роскошеством большой земли. Прежде ему не доводилось видеть садов; ему и в голову не приходило, что участок земли можно тщательно возделать и засадить только красоты ради, для услады владельца. Накануне он подметил из окна статую — точно призрак на фоне сплетения темных крон. И теперь решил разглядеть ее поближе.

Странная то была статуя. Девушка в воздушных одеждах наклонилась, словно чтобы выплеснуть воду из заморской раковины в каменную чашу у ног. До сих пор Мордреду встречались только грубые изваяния островных богов, эти каменные идолы с недреманным взглядом. А красавица казалась живой. Пятна серого лишайника, испещрившие ее руки и платье, терялись среди теней в сумеречном полумраке. Фонтан иссяк, раковина опустела, но в каменном бассейне еще плескалась вода с остатками летних лилий. Под почерневшими листьями лениво шевелили плавниками рыбы.

Отвернувшись от иссякшего фонтана, Мордред неспешно побрел через лужайку к речному берегу и к лебедям. Там, у воды, обнаружилась прелестная беседка, мощенная мозаичными плитами: кирпичная стена, густо увитая виноградными лозами, надежно отгораживала ее от дворцовых окон. Подлокотники изогнутой каменной скамьи были богато изукрашены виноградными гроздьями и купидонами.

На скамье что-то лежало. Мордред подошел взглянуть. Вышивание в пяльцах: прямоугольный кусок ткани с изящным недоконченным узором из земляничных ягод, цветов и листьев. Мальчик с любопытством подобрал вещицу и обнаружил, что льняное полотно отсырело, запачкалось о камень. Верно, позабытое вышивание пролежало здесь не один день. Мордреду не суждено было узнать, что сама королева Моргана выронила пяльцы, когда в условленное место тайных свиданий ей доставили вести о гибели возлюбленного. С того самого дня она в саду не бывала.

Мордред отложил испорченное вышивание обратно на скамью и возвратился через лужайку назад, к тропе под окнами. В это самое мгновение в одном из окон зажегся свет и отчетливо зазвучали голоса. Первый, нарочито громкий, как если бы собеседницей владели гнев или обида, казался незнакомым, но второй, ответный, принадлежал Моргаузе. Мальчуган расслышал слова «корабль», «Камелот», а затем «принцы» и, не задумываясь, свернул с тропинки, шагнул к стене, встал под окном и навострил уши.

Окна не были застеклены, но располагались высоко, на изрядном расстоянии над его головой. Так что Мордред слышал разговор лишь урывками, когда женщины повышали голос или подходили ближе к проему. Моргана — ибо первый голос, как выяснилось, принадлежал ей, — похоже, беспокойно металась по комнате взад-вперед, почти не владея собой.

— Если Урбген отошлет меня… Если он осмелится! Меня, родную сестру верховного короля! Которая грешна лишь в том, что поступила неразумно, радея о братнем королевстве и из любви к своему господину! Моя ли вина, если Акколон потерял голову от любви ко мне? Моя ли вина, если он бросил вызов Артуру? Все, что я сделала…

— Да ладно, ладно, эту байку я уже слышала, — нетерпеливо оборвала ее Моргауза, не выказывая ни малейшего сочувствия. — Пощади, прошу тебя! Но удалось ли тебе убедить Урбгена?

— Он не желает говорить со мной. Если бы мне только к нему подобраться…

— К чему ждать? — снова перебила сестру Моргауза, скрывая презрение за шутливым тоном. — Ты королева Регеда, и ты рассказываешь всем и каждому, кто только согласен прислушаться, что от супруга и господина ты не заслужила ничего, кроме благодарности, ну и, может быть, немного снисходительности за недомыслие. Так зачем прятаться? На твоем месте, сестра, я бы надела лучшее платье и венец королевы Регеда и явилась бы в залу в сопровождении свиты, в то время когда он трапезует или держит совет. Урбгену волей-неволей пришлось бы тебя выслушать. Если он еще ничего не решил, он не дерзнет оскорбить сестру Артура на глазах у всего двора.

— В присутствии Нимуэ-то? — горько осведомилась Моргана.

— Нимуэ? — озадаченно переспросила Моргауза. — Мерлинова потаскушка? Она все еще здесь?