Принц Хаоса

Темное пространство карты обрело, казалось, глубину, и в этой глубине явственно ощущалось чье-то присутствие.

— Мерлин? — это прозвучало тихо, но я был уверен, что узнал его голос. — Мерлин?

В тот момент я заметил какое-то движение в глубине. Что-то бросилось оттуда на меня. Оно вырвалось из карты мне прямо в лицо, с хлопаньем крыльев и громким карканьем, — ворон, или, может, ворона, черная, как черт.

— Назад! — закричала она. — Убирайся! Пошел вон!

Вслед за этим она захлопала крыльями с такой силой, что выбила карту у меня из руки.

— Не смей приближаться, — прокаркала она, облетая комнату. — Это место не для тебя.

Она вылетела через дверь, и я побежал за ней, но, войдя в соседнюю комнату, обнаружил, что она уже исчезла.

— Эй! — закричал я. — Вернись!

Но не услышал никакого ответа, даже звука хлопанья крыльев. Я осмотрел другие комнаты по соседству, однако и там не обнаружилось никаких признаков этого существа.

— Эй, птичка, ты где?

— Мерлин! Что с тобой? — услышал я голос откуда-то сверху.

Я поднял голову и увидел Сухьи, спускающегося по ступенькам хрустальной лестницы позади колышущейся световой завесы, и небо, усеянное звездами, у него за спиной.

— Да вот только что тут какая-то птица была, — пробормотал я.

— О, — произнес он, закончив спуск и шагнув сквозь завесу, которая в тот же миг исчезла вместе с лестницей. — Что за птица?

— Такая большая, черная, — объяснил я. — И, между прочим, говорящая.

Он покачал головой.

— Я мог бы вызвать ее обратно, — предложил он.

— Нет, она была… гм… я бы сказал, особенная.

— Тогда жаль, что ты ее упустил.

Мы вышли в большой зал, и, повернув оттуда налево, оказались в гостиной.

— Кажется, твои карты рассыпались, — заметил дядюшка.

— Я как раз собирался воспользоваться одной из них, когда она потемнела и оттуда вылетела птица, крича: «Убирайся!», Так что я даже выронил колоду в этот момент.

— Твой корреспондент, должно быть, любитель розыгрышей, — если только не находится под властью каких-то чар.

— Последнее более вероятно, — сказал я. — Это была карта моего отца. Я пытался связаться с ним уже много раз, и сегодня мне это почти удалось. Я действительно слышал его голос из темноты до того, как эта чертова птица не вмешалась и не разъединила нас.

— Похоже, он находится в заключении в этом месте, и его охраняют магические силы.

— Ну конечно! — воскликнул я, едва не уронив опять только что собранную колоду.

Никто не может потревожить материю Отражения в месте абсолютной темноты, и если бы кто-то из королевского дома Амбера попал в подобное место, он не смог бы уйти оттуда, оказавшись как бы пораженным слепотой. Это внезапное открытие, в сочетании с моими предыдущими догадками, расставило все по местам. Некто, желающий полностью исключить для Корвина всякую возможность исчезновения, поместил его в абсолютно темное место.

— А ты когда-нибудь встречал моего отца? — спросил я у Сухьи.

— Нет, — отвечал он. — Я знаю о том, что он ненадолго посетил Двор Хаоса в конце войны, но не имел чести лично познакомиться с ним.

— Не знаешь ли, зачем он приезжал?

— Он, кажется, принимал участие в переговорах между Суэйвиллом и его советниками, с одной стороны, и Рэндомом и остальными Амберитами — с другой, когда обсуждались предварительные условия мирного соглашения. После этого он уехал куда-то своей дорогой, и я никогда не слышал больше о нем.

— То же самое мне говорили в Амбере, — сказал я. — Странно… Я знаю, что он убил одного из хаосских лордов — Бореля, — незадолго до решающего сражения. Не могло ли так случиться, что родственники Бореля решили отомстить ему?

Сухьи пожевал губами, и я услышал клацанье клыков.

— Дом Хендрейка, — пробормотал он. — Я думаю, нет. Кстати, твоя бабка тоже из семьи Хендрейк.

— Я знаю, — ответил я. — Хотя мы особенно поддерживаем отношения. Некоторые из разногласий с семьей Хельграм…

— Семья Хендрейк — по большей части народ военный, — продолжал Сухьи. — Слава на полях сражений, воинская честь, и все прочее в том же духе. Я не думаю, что кто-то из них будет в мирное время мстить за убийство, совершенное на войне.

Припомнив некоторые подробности этого дела из рассказа моего отца, я спросил:

— Даже если у них есть основания предполагать, что поединок был нечестным?

— Не знаю, — ответил он. — Трудно делать какие-то предположения в столь щекотливых вопросах.

— А кто сейчас глава дома Хендрейк?

— Герцогиня Белисса Миноби.

— Герцог Ларсас, ее муж… Что с ним стало?

— Погиб при падении Лабиринта. Кажется, принц Джулиан из Амбера убил его.

— А Борель их сын?

— Да.

— Ох, черт. Сразу двое. Я и не знал.

— У Бореля было двое родных братьев, сводный брат и сводная сестра, полным-полно дядей, теток, кузенов… Да, это большая семья. И женщины там столь же воинственны, как и мужчины.

— Да, кончено, я знаю. Даже песенка такая есть: «Не женись на леди Хендрейк». А ничего не известно о том, были ли у Корвина какие-то дела с семьей Хендрейк, когда он был здесь?

— Вряд ли сейчас можно что-то узнать, ведь прошло столько времени… Воспоминания стираются, следы исчезают… Нелегко…

Он покачал головой.