Принц Хаоса

Лишь только пение наросло и покатилось эхом, я увидел, как Мандор поднялся на ноги и Дара и Таббл — следом. Они двинулись вперед, присоединившись к Бансесу возле гроба: Дара и Мандор — у изножья, Таббл и Бансес — у изголовья. Помогающие служители поднялись из своих секторов и принялись задувать свечи, пока не осталась гореть всего одна большая, на Ободе, перед Бансесом. В этот миг все встали.

Мрачно-вечное пламя расцвечивало по стенам пятна огненной мозаики, дарило немного света — достаточно, чтобы, когда пение стихло, я смог заметить движение внизу.

Четыре фигуры чуть сгорбились, взявшись за ручки гроба. Затем выпрямились и двинулись в сторону Обода. Приблизился помощник и встал возле свечи, едва они миновали ее, — готовый задуть последнее пламя, как только останки Суэйвилла препоручат Хаосу.

Осталось полдюжины шагов… Три. Два…

Бансес и Таббл преклонили колени на берме, размещая гроб в каменном желобе, пока Бансес под речитатив исполнял завершающую часть ритуала, Дара и Мандор оставались стоять.

Молитва закончилась, я услышал проклятие. Мандор словно дернулся вперед. Дару мотнуло в сторону. Я услышал гулкое буммм!, когда гроб ударился об пол. Рука помощника уже начала движение, и в то же мгновение погасла свеча. Гроб двинулся вперед, раздался скрежет пробуксовки, еще больше проклятий, затененная фигура отступила от Обода…

Затем послышался вой. Грузный силуэт упал и исчез. Вой затихал, затихал, затихал…

Я поднял левый кулак, заставив спикарт выдуть шар белого света, как трубка для мыльных пузырей выдувает пузырь. Шар достиг примерно трех футов в диаметре, когда я освободил его, помогая всплыть над головами. Сразу же грот наполнился бормотанием. Повсюду и одновременно упражнялась в своих излюбленных световых заклинаниях прочая колдовская масса, теперь храм был сверхосвещен дюжинами точечных источников.

Прищурившись, я увидел Бансеса, Мандора и Дару в беседе возле Обода. Таббла и останков Суэйвилла с нами больше не было.

Мои знакомые плакальщики зашевелились. Я — тоже, сообразив, что время моего пребывания здесь крайне ограничилось.

Я перешагнул через опустевший ряд, двинулся вправо, коснулся все еще человеческого плеча Гилвы.

— Мерлин! — сказала она, быстро поворачиваясь. — Таббл… переступил грань… правда?

— Похоже, что так, — сказал я.

— Что же теперь будет?

— Я хочу свалить отсюда, — сказал я, — и быстро!

— Почему?

— Может, кто-то и хочет думать о наследовании, а я хочу уйти в туман, — сказал я ей. — Мне трон ни к чему, тем более сейчас.

— Почему?

— Не до того. Но я бы хотел поговорить с тобой. Могу я тебя украсть?

Вокруг нас была толчея тел.

— Конечно… сэр, — сказала она, по-видимому подумав о наследовании.

— Выходи из игры, — сказал я, и спикарт вскружил энергии, которые схватили нас и унесли прочь.

Я привел нас в лес железных деревьев, а Гилва оглядывалась по сторонам и продолжала держать меня за руку.

— Повелитель, что это за место? — спросила она.

— Я бы не стал говорить, — отозвался я, — просто потому, что через минуту все станет очевидным. Когда мы виделись в последний раз, у меня был к тебе всего лишь один вопрос. Но теперь у меня их два, и этот лесок — один из них.

— Спрашивай, — сказала она, подходя, чтобы взглянуть мне в лицо. — Я постараюсь помочь. Хотя, если это очень важно, то я не та…

— Да, это важно. Но у меня нет времени договариваться о встрече с Белиссой. Это касается моего отца, Кэвина.

— Да?

— Это он убил Бореля из Птенцов Дракона в войне Падения Образа.

— Так, я понимаю, — сказала она.

— После войны он присоединился к королевской миссии, которая явилась сюда, ко Дворам, чтобы заключить Договор.

— Да, — сказала она. — Я знаю это.

— Вскоре после этого он исчез, и никто вроде бы не знает, куда он мог отправиться. Вначале я думал, что он умер. Но позже до меня дошли слухи о том, что этого он не делал, а просто где-то заключен. Можешь мне рассказать хоть что-нибудь?

Внезапно Гилва отвернулась.

— Я оскорблена, — сказала она, — тем, что верю в твои намеки.

— Извини, — сказал я, — но мне пришлось спросить.

— Наш Дом — благороден, — сказала она. — Мы принимаем военную судьбу. И когда заканчивается бой, мы отрекаемся от всех обид.

— Приношу извинения, — сказал я. — Знаешь ли, мы даже родственники, по материнской линии.

— Да, я знаю, — сказала она, отворачиваясь. — Это все, принц Мерлин?

— Да, — ответил я. — Куда мне отправить тебя?

Мгновение Гилва молчала, затем:

— Ты сказал, есть два вопроса, — объявила она.

— Забудь. Я передумал.

Она опять повернулась ко мне.

— Почему? Почему мне надо забыть об этом? Потому что я отстаиваю фамильную честь?

— Нет, потому что я тебе верю.

— И?

— И этим вопросом я потревожу другого.

— Ты считаешь, что это опасно, и не расспрашиваешь меня?

— Я многого не понимаю, так что это может оказаться опасным.

— Ты снова хочешь меня оскорбить?

— Обод упаси!

— Задавай вопрос.

— Мне придется показать тебе.

— Показывай.

— Даже если это потребует взобраться на дерево?

— Что бы ни потребовалось.

— Следуй за мной.