Принц на белом коне

– Я вот думаю, Рублев – зачем нужна была вся эта история с кражей книги Озерова… Это же не он придумал! И не Надежда Врангель!.. Без вас ту не обошлось. Угадал?.. Мы же без протокола!

В камере для допросов повисла томительная и многозначительная пауза, которую на сцене очень любил К.С.Станиславский.

Рублев не стал отвечать сразу…

Он выпрямился на своем арестантском стуле, скрестил руки на груди, а его лицо приобрело маску спокойствия, высокомерия и мудрости.

Как у монархов или Папы Римского.

Издательство «Акбар» было одним из крупнейших в стране. И, понятно, что Рублев был богатым человеком.

Это давно замечено, что любые деньги меняют людей. А крупные деньги их просто уродуют!.. Это похоже на пластику лица, которую делают престарелые актрисы. Морщины исчезают, но приходит нечеловеческий оскал и злые китайские глаза, как у хунвейбинов.

Любой, даже мелкий олигарх ощущает себя царьком, королем или даже императором…

Рублев был очень похож на Наполеона пополам со всеми Людовиками. Он начал отвечать не надменно, но величественно.

– Вы правы, Чумаков. Я приложил руку к этой комбинации… Даже не руку, а голову.

– Да, Рублев, у бизнесменов головы работают, как надо!

– Согласен с вами, капитан… Что читает наша публика?.. Классику? Нет! Современную прозу? Нет!.. Читатель покупает то, что модно, гламурно и скандально.

– Не все же так! Есть, кто ищет в книгах красоту, мудрость и вообще – смысл жизни.

– Есть! Но таких всего пять процентов. Они погоды не делают… Что проще – массу подтянуть наверх к шедеврам, или элиту опустить до попсы?

– Можно и не опускать. Пусть эстеты варятся в своем мирке. Пять процентов – это не деньги.

– Нет, Чумаков! Это тоже деньги, но маленькие…Мы работаем на простой народ, которого много… Публике нужна клубничка и скандал! Какие их любимые рифмы? «Кровь и любовь», «розы и морозы»… Очень низкий уровень культуры у нашего населения. Вы согласны?

– В некотором смысле.

– Во всех смыслах, капитан!.. Вот сейчас читающая толпа обсуждает кражу ноутбука и подстреленного мной мента. А еще любовницу Озерова, его несчастную жену и издателя «Акбара», сидящего на нарах. И все шушукаются, все хотят первыми прочесть скандальный роман… Пожалуйста! Вот теперь тираж книги взлетит до небес. Вместе с ее ценой.

Рублев замолчал, что-то подсчитывая в уме… Это были будущие прибыли. Они представлялись очень большими, хотя и не огромными…

Издатель вчера в камере уже планировал новую авантюру со следующей книгой Озерова. Это будет яркое шоу… И совсем не важно, что напишет писатель.

Озеров производит текст, а Рублев делает деньги!

Издатель почувствовал, что в разговоре о книгах он выглядит не совсем порядочно. Как какой-то хам, хапуга и ханжа… Ему захотелось высветлить свой образ.

– Такое у нас государство, господин Чумаков. Не я один такой… Это раньше была мораль, совесть, нравственность. И тогда было искусство! А сейчас только деньги…

– Но есть же столпы культуры. «Третьяковка» или «Большой театр».

– Ой, не смешите меня, Руслан Сергеевич!.. А картина в «Третьяковке», где менты целуются. Ее посчитали шедевром… Вы помните последнего Онегина в «Большом»? Он там стреляется с Ленским в банкетном зале, в тулупе, в ушанке и с Тульской двустволкой. Полный мрак!.. Согласны, капитан?

– Полностью! Онегин похож на сторожа при амбаре!

– Да!.. Но публика на это чучело валом валит! Народ за это платит большие деньги! Он доволен – Пушкина и Чайковского опустили до их уровня… Кто в искусстве правит бал? Таланты? Нет! Пошлая популярность, аншлаги, цены, рейтинги и тиражи… Деньги! Они всеобщее мерило жизни!.. Вот такие времена!

На последней фразе Рублев хлопнул ладонью по столу, встал, скрестил руки на груди и повернул голову к окну с тюремной решеткой…

Ну, чистый Наполеон!

* * *

По распоряжению Чумакова они плотно зашторили все окна и легли спать в одной комнате, подтащив две кровати к дальней стене…

И Татьяна, и Светка были только рады этому – можно до рассвета болтать о секретных вещах.

Днем такие разговоры не получаются. И слишком много отвлечений, и темы совсем другие при дневном свете.

Днем стесняешься сама себя.

А когда раздетая лежишь под одеялом, а когда подруга всего в метре, то кажется, что это не она… Это ты сама, твое второе я, которому можно доверить самое сокровенное.

– Свечка, скажи, а ты с Гришей уже целовалась?

– Много раз! И так давно, что не помню, когда это началось.

– Еще в Костроме?

– Нет, позже… Хотя и в Костроме было. Еще до твоего ЗАГСа он меня поцеловал и обнял за талию. Даже чуть ниже… Но помнишь, Тигра, тогда такая суматоха была, что я даже не заметила.

– Воспользовался, Гриша, моментом!.. Мужики, они так и норовят сделать что-то такое.

– Да!.. Но я и сама не против была. Гриша так умеет ласкать, как никто!

– Ой, Свечка, ты такая специалистка в этом деле… Я-то хоть замужем была.

– Меньше года!

– Но всё-таки!.. Хотя я думаю, Свечка, что мой Юлик был человек уж очень нежный, стеснительный, мягкий.

– Это в каком смысле мягкий?