Принц с опасной родословной

– А вы догадливы, – заметила я и взяла быка за рога: – Да, желаю изменить судьбу любимого или, по крайней мере, облегчить участь – при помощи зеленой графики, произведенной на хрустящей бумаге Казначейством известной заокеанской державы.

– Знаете что? – после размышлений сказал Сан Саныч. – А давайте-ка лучше просто погуляем. Или посидим на скамеечке. Вон в том дворике есть. Я сейчас пива куплю, и пойдем.

Мы подошли к ларьку, Сан Саныч взял себе три бутылки «Балтики»-«троечки» и пакет кальмаров, я – маленькую коробочку сока. В упомянутом дворике было три скамейки в разных местах. На одной сидели молодые мамаши, на второй курили подростки, смачно ругаясь матом и сплевывая, третья пустовала. К ней мы и направились.

– Покажите сумку, – попросил Сан Саныч, когда мы опустились на скамейку.

– Проверяете, не включен ли у меня диктофон? – усмехнулась я. – Смотрите.

Я демонстративно открыла ее и сунула диктофон в руку следователю. Он повертел его и вернул мне. По-моему, ему хотелось на него дунуть. Меня обыскивать не стал (хотя кто бы ему позволил, даже если бы и высказал такое желание), а поэтому не знал, что в сумке находился не единственный мой диктофончик и тот, что на мне, был включен… На всякий случай. А вообще в наше время, имея в своем распоряжении профессиональную аппаратуру и профессионалов, можно снять и записать все, что угодно и где угодно…

– Сколько будет стоить оправдательный приговор? – я снова взялась за дело.

Сан Саныч дернулся, потом промычал:

– Что же вы сразу в лоб?..

– А как вы хотите? – не упускала инициативу. – Я должна ходить вокруг да около? Мы с вами – взрослые люди, и вы прекрасно знаете, кто я. И я кое-что знаю, – многозначительно посмотрела на помятого мужика. – Могу поклясться, что вас никому не сдам, на Библии или Уголовном кодексе. А закон, как говорится, – это дышло, куда повернешь, туда и вышло. Почему вы отказались от двадцати тысяч баксов? Вам дали больше за то, чтобы Серега остался в тюрьме?

– Нет, мне ничего не дали, – вздохнул Сан Саныч.

– Даже по морде?

– Зачем давать по морде, когда у меня три дочери? – Мужчина сделал пару глотков пива, хотя ему в этот момент, пожалуй, больше хотелось водки.

– Понятно… – произнесла я в задумчивости.

Мы помолчали.

– Освободить Серегу можно? – наконец спросила я.

– Не знаю, – Сан Саныч опять отхлебнул пива и положил в рот кусочек кальмара. – Хотите?

– Нет, спасибо. В каком состоянии сейчас Серегино дело?

Сан Саныч пожал плечами.

– Но ведь оно же у вас в производстве!

Мужчина скорчил какую-то непонятную гримасу и как-то неопределенно передернул плечами.

– Автослесаря, который признался, что поработал с машиной, нашли, так? – не отставала я. Официальное обвинение, которое предъявили Сереге, отличалось от того, в чем его обвинял Иван Захарович. Серега был виновен в аварии, в результате которой один человек погиб на месте, а другой в тяжелом состоянии был доставлен в больницу. Сам он отделался царапинами. После этой странной аварии он и оказался в «Крестах».

Все было не так просто, как казалось на первый взгляд…

– Дело по-разному можно повернуть, – неопределенно сказал Сан Саныч.

– А освободить можно? Какую-нибудь статейку навесить на тот срок, который он уже в «Крестах» парится, и выпустить в зале суда?

– В принципе все можно.

– Что я для этого должна сделать?

Сан Саныч повернулся и посмотрел на меня, как на зубную боль.

– Юлия Владиславовна, вы должны это и без меня знать.

– Если бы знала – не спрашивала бы.

Сан Саныч долго молчал, потом тихо произнес:

– Татаринов будет сидеть столько, сколько хочет Сухоруков. Вам нужно решать этот вопрос с Сухоруковым. У вас же с ним любовь и дружба? Или как?

– Любил волк кобылу – оставил хвост да гриву, – хмыкнула я.

– Понятно…

– Что? Мне, например, нет.

– Это я так… Чтобы заполнить паузу, – стушевался Сан Саныч. – А вообще в каких вы отношениях с Сухоруковым?

– Вас интересует, сплю ли я с ним? Нет, не сплю.

– Нет, я не об этом… Он вас чем-нибудь держит?

– Без комментариев. Значит, вопрос я должна решать только с ним?

Сан Саныч кивнул. А я подумала, что все наконец встало на свои места. Я теперь знаю точно, к кому обращаться. Только вот простит ли Сухоруков Серегу? И что мне – и Татаринову – нужно сделать, чтобы простил? Или мне стоит придумать какой-то другой путь? Обходной?

Внезапно сидевший рядом со мной Сан Саныч хмыкнул. Я посмотрела на него удивленно.

– Давно хотел сказать вам, Юлия Владиславовна… Только вот возможности не было… Вы многим доставили массу приятных минут.

– Это когда?

– Когда Сухорукова по носу щелкали. Поэтому вам и не мешали. И даже помогали, когда вы к Татаринову прорывались. – Сан Саныч опять хмыкнул. – Я даже по собственной инициативе звонил этому его приспешнику – в смысле сухоруковскому – с оттопыренными ушами. Спрашивал, можно ли вам официальное свидание дать, а то вы меня достали.

– Разве я вас доставала? По-моему, это наша первая встреча.

– Ну да, конечно. Но должен же я был что-то сказать? И Андрей Викторович несколько раз мне звонил. По вашей ведь просьбе. А вообще будьте осторожны.