Принц Сомбра: смех, слезы и загадочные скрижали

Итак, вернёмся к принцу. Принц пребывал в задумчивости…. И вот, находясь в такой задумчивости, и не уведомляя своих спутников, Сирену и Ваэля, принц в одиночку вышел за пределы дворца. Забегая вперёд скажем, что принц позволял себе подобное и раньше. И практически всегда это приводило к определенным последствиям. Но об этом позже.

Элларион всегда ощущал неодолимую связь с этим местом – древними деревьями, изгибами тропинок, тусклыми, но умиротворяющими тенями. Он шёл вперёд, охваченный мыслями и той самой меланхолией, которой было пропитано все вокруг него.

Погружённый в свои раздумья, принц забывал о времени и месте, и вскоре обнаружил, что тропинка, по которой он шагал, стала едва заметной узкой линией, устланной опавшими листьями и утратившей чёткость среди переплетения корней. Свет, просачивающийся сквозь редкие просветы листвы, был одновременно мягким и холодным, но не приносил тепла своими бледными лучами.

Принц Элларион оглянулся, но путь назад казался столь же загадочным и неопознанным, как и дорога впереди. Ну вот снова, заблудился, подумал он. Сын Лорда Лириона, несмотря на первоначальное недоумение, должен был взять ситуацию в свои руки, но получалось плохо… И все это было очень грустно… Возможно, можно было продолжить движение, опираясь на интуитивное чутье, которое являлось его незримым компасом в мире эмоций. Но вместо этого принц сел на ствол поваленного дерева, и стал размышлять… О чем именно он размышлял, он не мог сказать и сам… Вскоре, он начал замечать мелкие подробности вокруг: шорох ветра в листве, передвижение муравьев по мху, пение неизвестных птиц, сладковатый запах таинственных цветов, распускающихся где-то среди теней. Спокойствие и умиротворение…. Умиротворение и спокойствие…Глаза принца закрылись, и он не заметил сам, как заснул.

В это время в замке творилось что-то невообразимое, впрочем, так бывало каждый раз, когда принц пропадал. Возможно кто-то мог назвать это паникой, однако все события были подчинены некому неукоснительному алгоритму. Менестрели уже заканчивали писать балладу о пропавшем принце, грустнее которой не слышала земля Сомбра. Повар составлял меню для поминального ужина, дворцовая типография в спешном порядке рассылала траурные приглашения, в общем все, что обычно происходит в случае нахождения принца более двух часов в неизвестном месте.

– Ну что? Пойдем поищем? – Спросила Сирена Ваэля.

– Ох, печаль тоска, -ответил он. -Может подождем ещё чуть-чуть? На кухне уже поставили выпекаться поминальные кексы.

– А животик у тебя с тех кексиков не лопнет? – меланхолично спросила Сирена.

– Тоска. -Согласился приятель.

– Думаешь, он опять в лесу за замком? Как в прошлый раз? – снова спросила она здоровяка.

– Это уж как пить дать, согласился тот. – Опять, наверное, грустит, тоскует на своем любимом пне…. – Вздохнул он ещё раз…. – Может все же, подождем кексиков? Они в этот раз с изюмом, я узнавал. – Робко протянул он.

– Перебьёшься, – отрезала Сирена, и пошла к выходу из замка. Вслед за Сиреной грустно затоптал Ваэль.

А принцу в этот момент снился странный сон. Будто стоит он в густом тумане. Густом, как молоко. И что ни звука не доносится извне…. И внезапно, среди этой умиротворяющей тишины, откуда-то из-под земли, словно из иного мира, раздался зов. Это был не человеческий голос, и не зов животного – это было лишь эхо более глубокого, сакрального знания, созвучного с душой Эллариона. Принц поднял глаза и увидел свечение, невиданное на континенте Грустных: тусклое, но уютное и манящее его следовать за собой.

Инстинктивно Элларион повиновался этому свету, покидая облако тумана, в котором он находился. С каждым шагом мир вокруг него казался всё страннее и незнакомее, все вокруг было невиданным, новым и неизвестным. Но глубина его тёмных глаз впитывала каждый лучик света и каждый оттенок мрака. В своём путешествии, несмотря на все преграды, он находился ближе к пониманию равновесия, которое было таким жизненно важным для сохранения целостности мира. Мира, в котором Сомбра и Аллегрия сосуществовали, оставаясь в вечном противостоянии. Принц шел. Шел навстречу своей судьбе.

Пройдя сквозь пелену вязкого серого тумана, Элларион вышел внезапно на зеленое поле, опустошенный и полный сомнений. И вдруг, правда ли это было или же мираж он не знал, он увидел их – два сияющих существа, походка которых была полна легкости, а лица светились радостью.

Один был высок и худощав, с веснушками, весело скачущими по щекам, под прыгающими бровями. Второй – пониже, пополнее, с улыбкой, что могла померкнуть лишь перед самым пышным фейерверком. Их одежды были яркими, как само солнце в лучший его день, когда оно особенно щедро на свет.

Когда они увидели приближавшегося незнакомца, их улыбки ненадолго сменились недоумением. Но длилось это совсем малое количество времени. Такое малое, что мне, дорогой читатель, даже не подобрать нужного сравнения. А потом Веселый, тот что был пониже, даже подпрыгнул на месте, будто пытаясь лучше разглядеть серую фигуру.