Принцесса Анита и ее возлюбленный

Явились на похороны и гости, немного, но были. Пожаловали с небольшой свитой двое воровских законников, уцелевших еще с прежнего режима, — Шалый и Чапрак. Но держались в стороне, в церемониях не участвовали. Тихо беседуя, поминали старинного подельщика в вороненом «мерседесе», окруженном автоматчиками. Подъехали несколько творческих интеллигентов, — двое известных актеров да пяток писателей из тех, что просачиваются на все богатые посиделки в надежде на халяву. По-крупному им обламывается все реже, благословенные времена Бориса миновали, но им хоть бельмы залить да покрасоваться в обществе — и то радость. Промелькнул человек из правительства, со знакомой народу по множеству телешоу раскормленной будкой; на похороны сиятельная персона на всякий случай обрядилась бомжом. Еще прикатила забавная старушонка с фиолетовыми кудельками, назвавшая себя маманей покойника и сходу потребовавшая денежной компенсации за невинно убиенного сыночка. Охранники на скорую руку накостыляли бабке по шее и заперли в чулан до выяснения.

Заглянул на часок и Желудев, хотя поначалу не собирался. Но потянуло. Не столько, чтобы попрощаться с наперсником, сколько выяснить подробности побега Аниты. Он чувствовал, что опасно недооценил молодого маньяка. Хотя после ночного звонка относился к нему, как к достойному врагу, которого чем быстрее уничтожишь, тем лучше, но все равно недооценил. Все время попадался на дешевые трюки и отставал, не поспевал за ним. Час назад, перед отъездом разговаривал с Васюковым. Самодовольный индюк, особист вшивый с обиженным видом доложил, что все меры приняты.

— Какие меры? — Станислав Ильич опять испытывал жгучее желание врезать кулаком по чекистской харе. — Уточни, пожалуйста.

— Москву закрыли в тот же вечер, как случилось несчастье. Два дня чистим южные направления. Полагаю, этого мало. Придется объявлять всероссийский розыск.

— А тебе не кажется, мой генерал, что, пока ты развлекаешься со своими розысками, они успели добраться до Аргентины?

— Почему до Аргентины, Стас?

Васюков знал много способов вывести его из себя, но особенно доставал вот такими вопросами, которыми как бы подчеркивал свою невменяемость.

— Ты хоть понимаешь, что произошло?

— Имеешь в виду, что Зубатого кокнули?

Прежде чем ответить, Станислав Ильич единым духом осушил стакан «Боржоми». Даже борясь с желанием размазать старого пентюха по стенке, он не хотел с ним ссориться. Это было преждевременно. Всему свой час.

— Мне насрать на Зубатого. Тем более, если он подставился каким-то недомеркам. Он заслужил свою участь. Нет, генерал, случилось кое-что похуже. На нас наехали не ФБР, не Моссад и даже не ФСБ, а сопливый провинциальный бандит, которому ты ничего не можешь противопоставить. Он глумится надо мной, делает, что хочет, убивает моих слуг, уводит из-под носа невесту, а ты, кому я плачу бешеные деньги, невнятно лепечешь о каком-то всесоюзном розыске. Что с тобой, генерал, на старости лет головенка прохудилась?

— Не такой уж я старый, господин Желудев. У нас с тобой разница в пятнадцать годков. Много ли?

— Так докажи, что не старый. Отдай мне щенка. Где бы он ни прятался, отдай мне его. Последний раз добром прошу.

Васюков продолжал изображать тупую обиду, помрачнел, насупился. В глубине души Желудев был уверен, что тот над ним посмеивается.

— Осмелюсь напомнить, Стас, мы тем утром ждали его в офисе. По твоему собственному распоряжению.

— Я с себя вины не снимаю, но если я ошибся, твоя обязанность подстраховать. Предусмотреть другие варианты. Разве не за это получаешь зарплату? Как и твои гаврики. Сколько их у тебя? Тысяча? Десять тысяч? Плюс лаборатории, консультанты, стукачи и прочее. И все из моего кармана. Ты за кого меня принимаешь? За лоха с мошной? Не промахнись, генерал. Я не лох.

— Ты называешь этого парня щенком, но это не так, Стас. Я же тебе говорил. Он элитник, проходил специальную подготовку. Имеет отношение к группе «Варан». Таких выращивают долгие годы по особым рецептам. Они умеют выживать в любых условиях.

— Мне не нужны твои теории, генерал, мне нужна эта вонючка с вырванными клыками. Будь он хоть кем. Ты способен его поймать или нет?

— Конечно, мы его возьмем. Это вопрос лишь времени, но, с другой стороны…

Желудев психанул и выгнал генерала из кабинета. Разговор все равно зашел в тупик, как часто меж ними случалось, но, что самое поганое, во многом старый хрыч прав. Недооценка молодого мерзавца привела к тому, что тот до сих пор гуляет на воле, имея при себе взрывоопасную информацию. Он должен был подохнуть уже трижды, а вместо этого звонит по телефону и ставит ему ультиматум. Генерал прав в том, хотя прямо об этом не сказал, что, высоко поднявшись над людским стадом, Желудев на каком-то этапе утратил чувство реальности. Забыл, что опасность подстерегает за каждым поворотом, и так будет до конца его дней. При всех своим миллионах, при всем могуществе в этой проклятой стране, он не бог, а смертный человек и в некоем философском смысле должен быть благодарен Никите за то, что тот так убедительно напомнил ему об этом.