Принцесса Анита и ее возлюбленный

Часть четвертая

В ЗАТОЧЕНИИ У ОЛИГАРХА

1

Однажды по случаю Станислав Ильич через подставное лицо прикупил заводик по обжигу кирпича под Наро-Фоминском, а заодно несколько гектаров дикого леса с голубиным озером и парочку обезлюдевших, одичавших, бесперспективных деревень — Агапово и Вострушки. На ту пору, еще до принятия Земельного кодекса, такие сделки считались сомнительными, мало кто решался вкладывать в них деньги, Желудев рискнул и впоследствии не пожалел об этом. Тем более что речь шла о сущих копейках, земля оформлялась как бы в аренду.

Подставным лицом выступил один из его любимчиков, Кузьма Витальевич Прохоров, по кличке Зубатый, забавное человекообразное существо, сплошь состоящее из комплексов и неутоленных желаний. При этом натуральный вор и бандит без всякого нынешнего дегенеративного подмеса. Первый срок Зубатый получил за кражу со взломом, второй — за непредумышленное убийство родной матери, которая не дала денег на опохмелку. Дальше сроки посыпались, как грибы из корзины, и в общей сложности Зубатый провел в местах заключения около тридцатника. Он был из тех самых, для кого тюрьма — дом родной. В концерн «Дулитл-Экспресс» его взяли, когда пошла мода на «законников»; в каждой крупной, уважающей себя фирме обязательно был один такой (добрая примета!) либо на должности референта, либо специалистом для особых поручений. Значительно позже тех из них, кто побойчее и посмышленее, начали проталкивать в депутаты и префектуры и на другие доходные места, где они порой оказывали хозяевам неоценимые услуги. Для мечтательного и капризного Станислава Ильича матерый «законник» явился как бы воплощением, олицетворением загадочной россиянской души, в которой в одинаковых пропорциях смешались пещерная дикость и страсть к книгочейству, рабская натура и склонность к бунту, алчность и жестокость наравне с детской наивностью и неожиданной, на грани нервного срыва, щедростью… В лице бывшего вора и убийцы он провидел великое, никем пока не разгаданное будущее этой страны… Иногда под вечер он вызывал Зубатого к себе в кабинет, чтобы распить с ним бутылочку и послушать путаные, затейливые рассуждения недочеловека о смысле жизни и еще о многом другом. С годами Зубытый смирился с тем, что ничего не достиг из того, о чем мечтал на заре туманной юности. Но одно желание оставалось у него неизменным. В сущности, безобидное, но, когда он впервые поделился им с хозяином, его водянистые глаза осветились блеском истинного вдохновения. Станислав Ильич опешил и переспросил:

— Хочешь быть начальником тюрьмы?

— Всей душой, босс. Ибо только в тюрьме возможно царствие всеобщей справедливости. Тако рек Иоанн Златоуст. Не нам оспаривать.

Сбылась мечта Зубатого на новых территориях под Наро-Фоминском, куда, оформив покупку, Станислав Ильич направил его управляющим со всеми полномочиями. Потом с удовольствием следил издалека за его бурной деятельностью. В здании кирпичного заводика Зубатый действительно обустроил коммерческий стационар на сорок камер, из которых восемнадцать были одиночками, предназначенными для смертников, но этим не ограничился. В деревнях Агапово и Вострушки, повыгнав оттуда недовымерших пенсионеров, возвел пятизвездочную гостиницу «Олимп» и открыл шикарное казино с экзотическим названием «Темный лес». Но и это не все. В окрестных лесах устроил заповедник, где водился и сохатый, и кабан, и всякая мелкая живность; и вскоре собирался запустить туда снежного человека, оформив договор с Уссурийским охотхозяйством. С некоторой оторопью Станислав Ильич подписывал разбухающие финансовые сметы, дивясь неуемной энергии Зубатого, переживающего вторую молодость.

Разумеется, Желудев был не из тех, кто бросает деньги на ветер. Все на первый взгляд чумовые затеи Зубатого были отнюдь не провальными в коммерческом плане. Возрожденная подмосковная землица, обретая заманчивую первобытность, сулила при умелом использовании солидные барыши. Несколько раз Станислав Ильич привозил на уик-энд на «Новые территории» солидных иностранных партнеров, и там, в необычной обстановке, в «Зоне счастья», разнежившись в обществе веселых и покорных поселянок, распарившись в баньке, отведав натуральных деревенских угощений да еще завалив на опушке кабанчика, гости делались податливыми как воск. Удавалось порой заключить с ними сделки, которые казались немыслимыми в зачумленной Москве.

Под вечер в пятницу Зубатый явился по вызову в центральный офис «Дулитл-Экспресс», доставив в подарок рыбной копчушки и оковалок парной свинины. Сияя изможденным ликом страстотерпца, похвастался:

— Налаживаем натуральное хозяйство, барин, на случай неизбежной иноземной блокады.

— От кого ждешь блокады, Кузьма? — полюбопытствовал Станислав Ильич.

— От американских братьев, от кого еще.

— С какой стати? Мы вроде скорешились. Вместе арабиков лупцуем.

— Тебе так кажется, барин, — ухмыльнулся Зубатый. — Мы временно на вольном выпасе, а на самом деле в черном списке. Наша очередь сразу после арабиков. Не изволь сомневаться.