Принцесса из Шанхая

Странные мысли посещали его все чаще, все настойчивее проникали за плотно закрытую дверь между миром людей и обителью химер, где Альберт заточил свое прошлое, свои чувства, все то, чем он отличался от других. Днем ему приходилось играть роль делового человека, успешного предпринимателя, светского льва… ночь давала ему возможность становиться самим собой. Вторая, темная его часть, была погружена в иную вселенную: подсознательного и непознанного. На залитой огнями сцене хорошие и плохие мальчики вели между собой вечную, нескончаемую дуэль добра и зла, которая, по сути, и является жизнью. За кулисами, в темноте, никому не видимый, посмеивался, потирал руки и наслаждался происходящим истинный виновник торжества… Ростовцев всегда ему завидовал! Вот кому он желал бы подражать и даже пытался это делать. Он хотел быть автором, являясь одновременно героем и злодеем – обоими сразу! – он стремился изменять ход событий, а не слепо и послушно следовать им. Иногда ему казалось, что он играет одну и ту же пьесу – раз за разом… действие за действием, акт за актом, – предчувствуя, предвкушая или… вспоминая финал? Он раскланивался, уходил, получал аплодисменты или свистки зрителей, снова возвращался и… все шло своим чередом: знакомые лица, знакомые события, знакомая развязка. Его воображение металось в поисках свободы и не находило ее, повсюду натыкаясь на знакомые прутья клетки – железной или золотой – на ограничения и тупики, на повторение сюжета.

Только Луна, зовя его за собой, обещала нечто прекрасное, неуловимое и выходящее за рамки привычных огней рампы, шепота, доносящегося из суфлерской будки, навязших в зубах реплик окружающих персонажей. Тогда он парил, поднимаясь над подмостками, над театром, над городом, – в черноте космоса: его песчинка, его нерв, его неотъемлемая часть, его воля, способная не только отражать, но и творить

.

– Вечеринку устрою ночью! – решил Ростовцев, спустившись с небес на грешную землю. – В клубе «Элегия». Там приличная публика, вышколенный персонал, хорошая кухня, живая музыка и роскошный интерьер.

«Возвышенное и земное» сочетались в нем с удивительной гармонией, – во всяком случае, скачок мысли от звездных просторов до вкусовых качеств блюд и сервировки стола свершался мгновенно и без помех. А может, так и должно быть? В конце концов, если смотреть в корень, и звезды, и жареная индейка созданы из одного материала.

Так он думал – с юмором и некоторой долей сарказма – о самом несовместимом, казалось бы… и тем не менее, сосуществующим.

Итак, вечеринку он назначит на следующую ночь. Зачем тянуть? Время – великий иллюзионист и фокусник, умеющий прикрывать очевидное и сглаживать острые углы. Только эти прикрытие и сглаживание – мнимые. На самом деле время – непревзойденный хранитель всего сущего, начиная от мельчайших подробностей в виде шелеста листьев или запаха цветов, до горчайших, испепеляющих эмоций в виде горя, отчаяния или ярости. Оно ничего и никогда не стирает, – разве что прячет самое невыносимое в дальние уголки памяти, куда непросто добраться. Там, в первозданной чистоте красок, звуков и ощущений, продолжает жить все, – от сокрушительных поражений, боли и смерти, до тончайших нюансов наслаждения, красоты и… любви.

Ростовцев взглянул на листок перекидного календаря – какая удача, все складывается отлично! Завтра как раз годовщина их с Альбиной знакомства, стоит придать «знаменательному факту» значение и блеск. Это будет не простая вечеринка, это будет ночь чудес!

Ростовцев позвонил в клуб, заказал столик, продиктовал список блюд: икра белужья, осетровая, кетовая, трюфели, лангуст, жаркое из маринованного мяса, салаты. Ночью много не съешь, но меню должно впечатлять.

Договорившись обо всем с администратором ресторана, он набрал номер Альбины.

– Ты уже дома?

– Да, – сдержанно ответила она.

– Чем-то расстроена?

– Просто устала…

– Предлагаю развеяться, забыть о насущном… ради вечного! Все проходит, кроме любви.

– О-о! – госпожа Эрман почувствовала горячую волну, прокатившуюся по ее жилам.

«Наконец-то он созрел, – обрадовалась она. – Нельзя упускать такой случай. Кажется, Ростовцев собирается сделать официальное предложение».

– Как мне расценить твое восклицание? – усмехнулся Ростовцев. – Как согласие или…

– Разумеется, я согласна, милый! – поспешно произнесла Альбина.

– Что, если мы отпразднуем наше знакомство в узком кругу? И придадим этому несколько иной смысл?

«Точно! Он хочет устроить нечто вроде помолвки, – замирая от предвкушения своего триумфа, подумала она. – Я так долго мечтала об этом!»

– Пригласим самых близких, – продолжал между тем Ростовцев.

– Родителей?

– Ну что ты? Это старомодно, дорогая! У тебя есть подруга?

– Конечно, Лена Журбина. Ты ее знаешь.

– Лена? Хм-м! Интересно… Ну, что ж, пусть приходит с мужем или… любовником. Я со своей стороны тоже приглашу кого-нибудь. Ты не против?

– Разумеется, нет.

Он не стал посвящать ее в подробности будущего торжества. На все вопросы ответил одной фразой: