Принцесса крови

Рауль де Гокур, первый камергер Короны и губернатор Шинона, опасался Ла Тремуя, потому что знал: тот способен на любую подлость. Не так давно Ла Тремуй добился от короля опалы коннетабля Артюра де Ришмона, своего недавнего покровителя, приблизившего его ко двору. В свою очередь, первый министр и первый хитрец «Буржского королевства» не доверял де Гокуру и побаивался его, так как тот был храбрым рыцарем и ему благоволила теща короля. Иоланда Арагонская, дама, выкованная из стали, являлась последним оплотом, мешавшим Ла Тремую окончательно подчинить себе молодого и нерешительного монарха. Несмотря на то что вельможи терпеть не могли друг друга, как наиболее влиятельным при дворе людям, им приходилось ладить. А иногда даже заигрывать с противником.

Они заметили одновременно, что король, оставив молодую жену, идет к ним через залу.

— Государь, — кланяясь, почти хором пропели Ла Тремуй и де Гокур, стоило королю подойти к ним.

— Сердце мое радуется, когда я вижу вас за мирной беседой, — сказал король. — Надеюсь, вы решаете важные государственные вопросы?

— О да, ваше величество, — ответил де Гокур. — Мы с монсеньером Ла Тремуем подумывали над тем, не увеличить ли нам гарнизон Шинона на треть?

Король поднял брови и перевел взгляд на Тремуя.

— Хотя бы на четверть, ваше величество, — сказал тот.

— Думаю, четверти хватит, — рассеянно улыбнулся король.

И тотчас обернулся на двери в глубине залы. Среди двора пробежало волнение, все смотрели именно туда. Сердце Карла Валуа сжалось — Жанна?! Нет… В двери вошла королева Иоланда, его теща, в сопровождении двух фрейлин.

— Хитрецы, — мельком взглянув на де Гокура и Ла Тремуя, также рассеянно пробормотал Карл. — Какие же вы хитрецы…

…Вчерашняя ночь так славно начиналась! Они отужинали с Марией наконец-то одни, прогнав всех. Потом были вместе на брачном ложе. Он знал ее еще девчонкой — маленькой кареглазой южанкой, в фехтовальных залах дворца ее матери грациозно выставлявшей руку с деревянным мечом вперед и требовавшей поединка. Он почти всегда поддавался ей. Наверное, потому что она была моложе его на три года и, как девочка, слабее. Мария из рода Анжу, маленькая дама, принцесса. А может быть, и потому, что поединки в отличие от других сверстников мало увлекали его.

Марии было семнадцать, когда они обвенчались. Она взрослела в его объятиях, становилась женщиной. Он в ее объятиях мужал. Теперь, в свои двадцать пять лет, Мария расцвела полным цветом. Она была чувственна и нежна; обольстительна, когда добивалась своего. И теперь, промозглой мартовской ночью, у гигантского камина, он лежал в ее объятиях, на широкой постели, в меховых и шерстяных покрывалах, и Мария отвечала на его ласки.

Карл Валуа знал, что был некрасив, но женщины обязаны всем сердцем любить короля, каким бы он ни был, и всем своим естеством желать с ним близости! Он знал, что двор считает его заносчивым и капризным, но он король, а двор — всего лишь часть его государства! Буржский король знал, что иные про себя называют его «слабаком», а некоторые — «трусом», но не сносить головы тем, кто однажды осмелится произнести это вслух…

В дверь поскреблись. Это был его спальничий, виконт де Сёр. Через дверь он осторожно сообщил, что пришло письмо от Дамы Жанны — она в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа и к полудню будет в Шиноне. Карл Валуа спрыгнул с постели и, набросив халат, открыл дверь. Он с самого начала боялся этой затеи — вызывать Жанну в Шинон. И если бы не Иоланда Арагонская, его теща, то не пошел бы на эту авантюру. Но дело было сделано. Он распечатал письмо и немедленно прочел его. Жанна просила его крепиться и верить в нее. Верить! Карл Валуа оделся, схватил факел и, оставив Марию, устремился по коридорам. «Прочь! — кричал он слугам, старавшимся не упустить его из виду, услужить ему. — Прочь!» Волной нахлынувшего чувства его вынесло в парадный зал, где все еще тлели угли в гигантском камине. Там его, закутавшегося в шубу, в кресле, и застала Иоланда Арагонская. Она тоже просила оповестить ее сразу, как только появится весточка от Жанны.

Царственная теща встала за его спиной, положила руки ему на плечи. Она знала подходы к зятю, который втайне всего боялся и всех подозревал, но старался всеми силами скрыть это.

— Я знаю, мой мальчик, ты опасаешься ее, ведь все вокруг толкуют, что она — ясновидящая, — проговорила за его спиной Иоланда. — Ты терзаешься мыслью, кого она увидит в тебе — наследника престола или другого человека. Того, кого боишься ты сам. Но задайся вопросом, Карл: зачем она так стремится в Шинон? Почему везде и всюду твердит о том, что ты — истинный король Франции и должен быть коронован в городе, где был коронован великий Хлодвиг? Не потому ли, что кроме тебя никто этого не достоин? Если Господь Бог и впрямь вкладывает в ее уста свою волю, ты должен только радоваться этому. Значит, ты — настоящий избранник.