Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

Эти слова врезались в мое сердце. Ах, я бы с радостью тысячу раз отдал жизнь только за то, чтобы услышать их снова! Увы, мне нельзя было и лишней секунды побыть в сладостных объятиях любимой, впервые прижавшись губами к ее губам… Я снова поднял Дею на спину фоата, приказав Соле удерживать принцессу силой, а потом хлопнул животное по боку и увидел, как они уносятся прочь, причем Дея Торис изо всех сил пыталась вырваться из рук Солы.

Обернувшись, я посмотрел на зеленых воинов, которые скакали по склонам в поисках своего вождя. Скоро они заметили его, а потом и меня, но в тот самый момент я открыл стрельбу, растянувшись на животе во мху. У меня было около сотни снарядов в магазине винтовки и еще сотня – в патронташе на спине, и я поливал марсиан огнем до тех пор, пока не убедился, что преследователи, явившиеся с перевала, либо убиты, либо попрятались.

Но это была лишь краткая отсрочка. Вскоре весь отряд, около тысячи человек, появился впереди; зеленые воины яростно мчались в мою сторону. Я стрелял, пока не кончились снаряды. Враги почти добрались до меня, и в эту минуту я оглянулся. Дея Торис и Сола исчезли среди расселин. Тогда я поднялся на ноги, отбросил бесполезную винтовку и пошел прочь от холмов.

Если марсианам и доводилось когда-либо видеть искусство прыжков, так это в тот день, много лет назад; и хотя зрелище отвлекло изумленных воинов от преследования Деи Торис, но не охладило их желания поймать меня.

Они бешено гнались за мной, и вдруг моя нога застряла среди выступающих из земли кусков кварца, и я растянулся на мху. Глядя, как приближаются враги, я выхватил свой короткий меч в попытке как можно дольше защищать свою свободу, однако вскоре все было кончено. Я просто задохнулся под навалившейся на меня массой тел; у меня закружилась голова, в глазах потемнело – и я провалился в небытие.

XVIII

Заточение в Вархуне

Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем я очнулся. Прекрасно помню, как был удивлен тому, что до сих пор жив.

Я лежал на куче спальных шелков и шкур в углу небольшой комнаты, в которой находились несколько зеленых воинов, а надо мной склонилась уродливая древняя старуха.

Как только я открыл глаза, она обернулась к воинам со словами:

– Он будет жить, о джед!

– Это хорошо, – откликнулся тот, к кому она обращалась, встал и подошел к моей постели. – Он будет отлично выглядеть на Больших играх.

Теперь, когда я его хорошо рассмотрел, мне стало ясно, что это не таркианин, – его украшения и знаки различия не принадлежали той орде. Это был здоровенный парень со множеством шрамов на лице и груди, со сломанным клыком и без одного уха. На его шее висели человеческие черепа и соответственное количество высушенных человеческих рук.

Его упоминание о Больших играх, о которых поговаривали в Тарке, убедило меня: я прыгнул из чистилища в ад.

Обменявшись со старухой еще парой фраз (причем та заверила его, что я уже полностью готов к путешествию), джед приказал седлать скакунов и догонять главный отряд.

Меня крепко привязали к самому дикому из неукрощенных фоатов Марса, и в сопровождении верховых, ехавших по обе стороны от меня и следивших, чтобы тварь подо мной не взбрыкивала, я бешено поскакал вперед. Мои раны не слишком болели, потому что их быстро исцелили чудесные мази и уколы опытной знахарки, а еще она весьма искусно перевязала и залепила пластырями все ушибы и ссадины на моем теле.

Лишь перед наступлением темноты мы догнали главный отряд и вскоре после того остановились и разбили лагерь на ночь. Меня тут же отвели к главному командиру, и тот оказался джеддаком Вархуна.

Как и джед, поймавший меня, он был покрыт ужасными шрамами и увешан человеческими черепами и высушенными кистями рук, что, похоже, отмечало самых великих воинов Вархуна, а также говорило об их чудовищной свирепости. Тут они могли бы заткнуть за пояс даже таркиан.

Этот джеддак, Бар Комас, был сравнительно молод. Отчего-то он вызывал зависть и ненависть у старшего из своих военачальников Дака Ковы, который поймал меня, и я не мог не заметить, как тот преднамеренно задевал, а то и прямо оскорблял своего командира.

Дак Кова демонстративно не стал салютовать, как то было принято, когда мы предстали перед джеддаком, а просто грубо толкнул меня вперед и воскликнул низким угрожающим тоном:

– Я привел странное существо, которое носит знаки Тарка и которого я с удовольствием увидел бы сражающимся с диким фоатом на Больших играх.

– Он умрет, если Бар Комас, твой джеддак, сочтет это нужным, – ответил молодой правитель с подчеркнутым достоинством.

– И все? – прорычал Дак Кова. – Клянусь мертвыми руками на моей шее, он умрет, Бар Комас! И даже твое плаксивое слабодушие его не спасет! О, если бы Вархуном управлял настоящий джеддак, а не какой-то мягкосердечный слабак, с которого даже старый Дак Кова мог бы сорвать знаки голыми руками!