Принцесса под прикрытием

Жду не дождусь твоего рассказа обо всех безумных штуках, которые вы будете откалывать в Роузвуде. Я страшно горд, что ты поступила в эту школу, но все равно буду очень скучать *утирает слезу*, И ВООБЩЕ, КАК ТЫ МОГЛА БРОСИТЬ МЕНЯ В ЭТОЙ ЛОВУШКЕ ДЛЯ ТУРИСТОВ?! ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!!! (Моя психика трансформирует сложный комплекс эмоций в гнев – это такой защитный механизм, понимаешь?)

Твой друг Олли

P. S. Привези мне оттуда золотую корону. Полагаю, тебе ее выдадут сразу по прибытии;)

Лотти улыбнулась, перечитав письмо лучшего друга, и позволила себе ненадолго расчувствоваться при мысли о том, что расстается с тихой жизнью в Корнуолле. За окном поезда проносилась сочная зелень сельских районов. Глядя на нее, Лотти вспомнила тот день в прошлом году, когда она подала заявление о приеме в Роузвуд-Холл. Пять лет назад она пообещала маме, что найдет способ попасть в эту школу. Накануне всю ночь бушевала гроза, и мир снаружи был сырым и разбухшим от воды. Мама лежала под четырьмя одеялами, исхудалая и слабая от болезни, пожиравшей тело, но ее глаза по-прежнему светились благодаря несгибаемой силе духа. Она посмотрела на дочь и улыбнулась такой знакомой, теплой улыбкой.

– Ты добьешься всего, что задумаешь, маленькая принцесса.

Процесс подачи документов оказался долгим и трудным. Детей, обучающихся за счет социальной стипендии, в Роузвуд принимали крайне редко, брали только тех, кто проявлял исключительные способности, – заведение гордилось своим высочайшим уровнем. В Роузвуд нельзя было просто записаться, то есть пролистать буклет и сказать: пойду туда. Лотти, живя вдвоем с мачехой в маленькой пекарне покойной матери, просто не имела возможности собрать сумму, необходимую для оплаты обучения, однако отступать она не собиралась. Девочка упорно трудилась, отказывала себе в отдыхе и развлечениях, вставала ни свет ни заря, чтобы переделать домашние дела, а потом закрывалась в комнате и штудировала учебники. Все это время она представляла себе, как войдет в ворота Роузвуда и займет свое место среди лучших из лучших. Разумеется, чтобы сделать этот мир прекраснее.

«Поезд прибывает на станцию Роузвуд. Просьба не забывать свои вещи при выходе из вагона», – сообщил голос из динамика.

Взяв в руки чемоданы, Лотти вдруг подумала: интересно, ей одной пришлось добираться общественным транспортом? Скорее всего, остальных привезли в Роузвуд на личных автомобилях, хотя на школьной карте местности, которую она и Олли часами разглядывали, отмечено лишь что-то вроде посадочной площадки. Неужели ребят доставляют сюда на вертолете? Может, ей тоже надо было попытаться заказать вертолет? Мысль, конечно, глупая, однако она лишний раз напомнила Лотти о глубокой пропасти между ней и прочими учениками.

Ощутив внезапное беспокойство, Лотти нащупала в сумочке тиару. Мама была превосходной рассказчицей и каждый вечер читала дочке перед сном. Больше всего Лотти любила сказку «Хрустальный башмачок». Эту историю мама перечитывала ей во всех вариантах, какие смогла отыскать, и Лотти всякий раз поражалась их многообразию. Мама объясняла, что сказки, как и все на свете, менялись и развивались на протяжении веков, но главным, что привлекало девочку, было добро, которое несли в мир герои. Во всех без исключения версиях принцесса была доброй, и Лотти отчаянно хотелось ей в этом подражать. И вот на седьмой день рождения мама подарила Лотти фамильную серебряную тиару, украшенную полумесяцем. В семье Тыквен эта реликвия – наследие Роузвуд-Холла – передавалась из поколения в поколение.

Пейзаж за окном поезда сделался размытым; перед мысленным взором Лотти всплыл праздник по случаю ее семилетия.

«Эту тиару преподнесли в дар одному из наших предков, который имел честь обучаться в школе Роузвуд много столетий назад. Он передал ее своему сыну по наследству, тот – своему, и в конце концов мой дедушка подарил ее мне. Когда у тебя появятся собственные дети, ты сможешь сделать то же самое».