Принцесса полночного бала

– Легко. – Гален снова застегнул плащ и сделался невидимым, чувствуя, как лицо расплывается в улыбке. Ответы ждали, осталось их только схватить. – Легко.

Он подошел к окну, вылез наружу и спустился по водосточной трубе.

– Удачи вам, – негромко сказал он Анне.

– И вам, – отозвалась она, но в ее голосе по-прежнему звучало изрядное сомнение.

Третья ночь

Спеша по дворцовым коридорам, по-прежнему невидимый, Гален начал понимать, о каких опасностях плаща болтала старуха. Ладно еще от служанок уворачиваться, но один из лакеев выдернул ковровую дорожку прямо у юноши из-под ног и унес проветривать. Потом Галену едва не прищемило руку дверью, так что перед входом в покои Анжье он остановился и собрался.

Он приложил ухо к замочной скважине, но ничего не услышал, а посему решительно вскрыл замок перочинным ножом и вошел. Быстрый обыск показал, что гостиная и прилегающая спальня действительно пусты, и Гален переключился на поиски описанных Анной книг.

Долго искать не пришлось.

Епископ Анжье, уверенный, что никто не посмеет шарить в его вещах, просто оставил их на столе. Там лежали и другие книги: блокнот с записями на аналузском, принадлежавший, как догадался юноша, епископу, книга по истории колдовства и красиво иллюстрированная Библия.

Отодвинув эти книги в сторону, Гален взял потрепанный том по истории и маленький синий дневник, также брошенный на стол. Он начал убирать их в сумку, но сообразил, что пропажу неизбежно заметят и поднимется шум.

Тогда юноша положил добычу обратно на стол и начал торопливо листать книгу в надежде отыскать что-нибудь, пока не вернулся Анжье. На середине книги между страницами оказалась вложена фиалка. Мод отметила цветком главу про Подкаменного.

Гален присел на краешек стола и стал читать.

Некогда его звали Вольфрам фон Ауэ, он жил в пятом веке и был советником короля Ранульфа Вестфалинского. Убив Ранульфа и объявив королем себя, Подкаменный запретил когда-либо впредь произносить свое имя, дабы им не воспользовались в колдовстве против него. Все записи, каждый клочок бумаги, содержавший это имя, были уничтожены, и самая память о нем стерта из сознания подданных узурпатора. Волшебники, заточившие его под землю, затратили на восстановление этого имени множество лет, ведь оно являлось ключом к запорным чарам. Также туда входило благословленное епископом серебро и шерсть нестриженого ягненка.

Гален сунул руку в сумку и погладил шерстяную цепь. Пряжа-то явно из той же оперы. Кто же эта загадочная старуха?

Ответ нашелся в конце главы. Двенадцать волшебников заточили под землю Подкаменного короля, как он звался теперь. Восемь из них умерли, но четверо остались, и более того:

«Не будучи уверенными, что существо столь могущественное и столь злобное можно одолеть по-настоящему, четверо живых волшебников приняли на себя бессмертие, чтобы ходить по миру до скончания времен. Пусть и умалившись в силе, они вечно стоят на страже против темного короля и ему подобных, дабы не вернулись они в мир и не причинили нового зла».

Ему подобных? При мысли о присутствии в мире других тварей вроде Подкаменного короля Гален содрогнулся.

Он переключился на дневник Мод, испытывая некоторую неловкость от вторжения в личную жизнь королевы. Тут ему помог Анжье: в соответствующем месте книжки лежала лиловая атласная закладка с вышитой на ней епископской печатью. Мод узнала о Подкаменном не только из обнаруженной ею старой хроники, но и от одной из колдуний, с кем советовалась в жажде заиметь ребенка.

Эта «добрая женщина», так называла ее Мод, рассказала королеве, как Подкаменному удалось призвать к себе смертных принцесс и зачать двенадцать сыновей. Оттуда-то Мод и почерпнула идею обратиться к нему за помощью. Добрая женщина (хотя Гален подобрал бы другой эпитет) научила королеву, как вызвать короля: капнуть крови на белый шелковый носовой платок и приложить его к земле в новолуние, назвав настоящее имя Подкаменного. Мод проделала все это в дальнем конце парка, возле старого дуба, одного из немногих деревьев, оставленных Грегором при переделке сада для бретонской невесты. Галену стало любопытно, не через это ли место проникли к дворцу Рионин и его братья.