Принцесса с дурной репутацией

— Ну, твое счастье. Запомни, детка: вторженцы — это прежде всего разведчики. Их задача — осмотр, оценка и опись планеты, на которую они вторглись.

— Но для чего им это?

— Для продажи, конечно.

— А? Это же абсурд! Как можно продать целую планету?

— Легче легкого. Солнечные системы продают, галактики, кластеры, черные дыры… Спрос есть всегда.

— Но кто это купит?! Это же не диван или столовый сервиз!

— По-разному бывает. Кто-то ищет Солнечную систему с удобными орбитами планет. Кому-то дозарезу нужна хронодыра в определенном месте бесконечности. Кто-то польстился на чужую атмосферу или полезные ископаемые…

— Ну, это я поняла. Но кто они?

— Такие же представители разных цивилизаций, как ты — представитель цивилизации Планеты. Но сейчас не об этом. Сейчас о красотке в розовом. Насколько мне известно, эти существа работают на одну очень мощную черную дыру. И я вынужден с сожалением предположить, что через некоторое время ваша Планета, а возможно, и Солнечная система будут куплены.

— И что нам делать? В смысле, человечеству? Как этого избежать?

— Дорогуша, а зачем избегать? Смысл?

— Ну… А если нас поглотит черная дыра?

— И что?

— Как это?! Мы же перестанем существовать! Все и всё!

— Иногда мне кажется, что у тебя вместо мозгов овсянка. Я же говорил, ни материя, ни энергия не исчезают. Никогда. И ты — глупое скопление звездной пыли по имени Люция Веронезе — тоже никогда не исчезнешь. Твои атомы войдут в структуру сверхновой звезды. Или прорастут поющими подсолнечниками на планете К’айрон, что в галактике Ч’иуа.

— Но я тогда уже не буду Люцией Веронезе!

— Что значит имя? — усмехнулся Софус. — Набор случайных звуков. Как твое тело — набор случайно соединившихся атомов и девяносто процентов пустоты…

— Это неправда, — из глаз под мышками у меня потекли слезы. — Я не верю в случайности. Я верю, что все происходит так, как надо…

— Кому надо?

— Я… я не знаю. Всему сущему!

— Не плачь, глупышка. Усвой простую истину: на самом деле никому ничего не надо. Сущее — это великая Случайность, бессмысленный вихрь атомов среди пустоты.

— Я вам не верю! Если бы все было так ненужно и бессмысленно, зачем бы вы связались со мной, зачем рассказывали все это?! Чтобы я спасла Планету от продажи? Чтобы…

Мессер Софус посмотрел на меня с великой печалью.

— Я просто пытался спастись от одиночества, — тихо сказал он. — А ты такая славная девочка… Там, где на самом деле нет никакого там, тоска бывает такая, что от нее схлопываются галактики… Прости.

— Я, я ничего, мессер… Я не против, для меня большая честь общаться с вами.

— Я бы предпочел глагол «дружить»…

— Хорошо… Пожалуйста, не покидайте меня. Я тоже все время была одинокой до тех пор, пока в моей жизни не появились вы, а потом Оливия и все те, кто живет в замке ди ла Перла. И я так счастлива, что могу говорить с вами, хотя сейчас рот у меня на затылке.

— Спасибо… — улыбнулся Софус. — Знаешь что? Я попробую спасти Планету от продажи. Я выясню, кому это выгодно, я разберусь. Только ради тебя. А ты не кисни. Ты можешь гордиться тем, что ты дозарезу нужна хотя бы одному человеку.

— Оливии?

— Конечно. От ее тоски погибли восемнадцать тысяч сверхновых звезд! А с тех пор, как вы дружите, возникли четыре Солнечные системы и галактика Малая Центурия. Между прочим, очень симпатичная галактика. Оранжевый спектр.

— Как странно. Все астрологи твердят, что звезды влияют на судьбы людей.

— Шарлатаны и недоучки! Это люди влияют на судьбы звезд. Ну ладно. Мне пора. Да и тебе надо прийти в себя. Поосторожнее с инсектоидами. Если что — зови. Я теперь буду в пределах досягаемости.

— Хорошо. Удачи вам, мессер…

И наступила чернота.

Когда я пришла в себя, самой большой радостью было отсутствие полусотни ног на спине и глаз под мышками. Я лежала на кровати, до подбородка укрытая одеялом, и страшно потела. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь в своей комнате, где вовсю топится камин, горят все свечи в канделябрах и дышать просто нечем. Да, и под ногами у меня грелка.

Я возмутилась такому количеству жары на единицу меня и попыталась встать, скинув одеяло. Но тут же услышала грозное:

— Лежи! Тебе нужен покой и тепло!

Около моей кровати сидела в кресле Оливия и хмурила брови так, что они были похожи на двух дерущихся гусениц.

— Оливия, ты поэтому решила меня зажарить? Или запечь в одеяле, как сардельку в тесте? Я задохнусь сейчас!

— У тебя было сильное переохлаждение организма.

— Почему?

— Это уж ты мне объясни почему.

— Э?

— Как мне помнится, ты отправилась на кухню за ножом, при помощи которого мы собирались взломать шкапчик с документами.

— Ну, это я помню, шла.

— Потом, по словам кухарок, ты вошла в кухню и не своим голосом попросила их налить стакан теплого молока для госпожи Оливии.

— Ну…