Принцесса викингов

В следующий миг она заметалась, озираясь и не зная, что делать. Бросилась было к двери, но отшатнулась, словно обжегшись. Что она скажет Ролло, как объяснит, почему оказалась в его опочивальне? Ее охватила паника. И когда шаги зазвучали у самой двери, то, не сознавая, что делает, девушка юркнула под кровать и затаилась, унимая дыхание.

Она услышала, как завизжали петли дверей. Теперь Ролло был в комнате. Эмма вдруг осознала, что окончательно загнала себя в ловушку. От страха она впилась зубами в запястье. Что будет, если он обнаружит ее? Ролло какое-то время мерил покой шагами, потом шаги стихли. Повисла тишина, и Эмма, не выдержав, раздвинула бахрому и бросила сквозь нее осторожный взгляд.

Конунг стоял, глядя на свет камина. Так продолжалось долго.

«Господи, сделай так, чтобы он лег и уснул, и тогда я смогу беззвучно ускользнуть!»

Ролло глубоко вздохнул, снял с волос венец и бросил на скамью у камина. Затем расстегнул широкий пояс и отложил в сторону меч, резким движением сдернул через голову скользкую шелковую тунику. Эмма догадалась, что он намерен делать.

У Эммы перехватило дыхание. Теперь он был совершенно обнажен. Она видела его в золотистом отблеске. огня, скользящем по его телу. Как завороженная, она не могла оторвать взгляда от его мускулистых бедер, крутого изгиба ягодиц, могучих мышц спины и живота, играющих при каждом движении. Ее словно захватила мощь и красота этого совершенного нагого тела. Однако Ролло вскоре погрузился в лохань, и она больше не могла видеть его. Теперь он сидел к ней спиной, закинув сильные руки за голову и сцепив пальцы на затылке.

И снова завизжали петли.

О такой возможности Эмма не успела подумать. Она вся похолодела, услышав голос Лебяжьебелой:

— Сдается мне, что ты, Рольв, рад предстоящей встрече с герцогом Робертом.

— У нас с ним всегда выходит отличная охота.

— И только? Смотри, чтобы он на тебя самого не надел клобучок, как на охотничьего сокола.

Женщина сбросила плащ и теперь стояла подле супруга, выплетая из волос нити жемчугов. Длинные светлые пряди, отбрасываемые одна за другой, опадали на ее спину.

Эмма пришла в ужас, осознав, что сейчас может произойти. Дыхание ее почти остановилось. Сейчас ей было куда страшнее, чем когда Ролло был здесь один. Она почти не понимала, о чем эти двое говорят, и не смела пошевелиться, изменить позу, опасаясь выдать себя шорохом.

Ролло вздохнул и с шумом уронил в воду руки.

— Роберт нуждается в мире со мной.

— А ты? Ты в этом нуждаешься?

— Я? Он у меня в руках, пока у меня в руках Эмма. Она единственный оставшийся в живых ребенок его обожаемого брата Эда. У франков, как и у нас, семейные узы священны. Так что это мы еще поглядим, кто на кого наденет клобучок.

Снэфрйд, наконец, распустила волосы и разулась. Затем медленно, кошачьим движением спустила платье с плеч перешагнула через него. Наряд так и остался лежать лужицей светлого шелка. Теперь на ней была лишь длинная полотняная сорочка.

— А за что, скажи на милость, ты унизил посланца Роберта? Что произошло между тобой и этой рыжей девкой?

Ролло не отвечал, глядя в огонь. Но и Снэфрид больше не повторяла свой вопрос. Сбросив через голову сорочку, она шагнула к Ролло, прикрытая только волнами светлых легких волос.

Эмма глядела на нее совсем иначе, чем на Ролло. Снэфрид была так хороша, что это причиняло боль. Ее кожа словно светилась в полумраке покоя. Ей не следовало смотреть, надо было зажать глаза, заткнуть уши, не дышать… Но она ничего не могла с собой поделать.

Снэфрид плавно подняла руку и коснулась тыльной стороной кисти плеча конунга, провела ладонью по его щеке, запустила пальцы в его волосы, взлохмачивая их. Эмма видела, как Ролло повернулся к ней, как сблизились их лица, как губы коснулись губ. Она слышала их дыхание, видела, как Ролло обнял плечи жены.

Лохань была достаточно большой, чтобы принять обоих. Снэфрид легко погрузилась в нее, и всплеск воды слился с их шумным дыханием. У Эммы гулко колотилось сердце. На нее вдруг накатила дурнота, где-то внутри поднималась боль, но она не в силах была отвести глаз. Ролло целовал Снэфрид, и Эмма видела, как она запрокидывает голову, лаская его. Вода выплескивалась через край, Снэфрид стонала, то набрасываясь на мужа, то отстраняясь. Потом она сползла по его телу и ушла с головой в воду. Ролло глухо застонал. Вынырнув, Снэфрид прильнула к нему, обвила руками. Нет, видеть это было выше человеческих сил!

У Эммы невыносимо ныли локти, на которые она опиралась, к тому же от отчаяния она потеряла контроль над собой. Все перед ней плыло, как в тумане. Ролло, опираясь спиной на край лохани, притянул к себе женщину, и та уселась на него, постанывая и ерзая.

Эмма до боли сжала челюсти и подалась назад, невольно задев затылком днище ложа. Она упала ничком. Ужас остановил ее сердце.

— Тише! — услышала Эмма голос Ролло. Плеснулась вода.

— Что случилось, Ру? — недовольно спросила Снэфрид.

Эмма лежала безмолвно помышляя лишь о том, чтобы провалиться сквозь пол. Из-за адского гула в ушах она едва различала голоса. Наконец Ролло выругался и спросил:

— Откуда это здесь?