Принцип Домино

Ею была Мира Либерсон – университетская подруга Эванс и по совместительству красавица еврейского происхождения, во внешности которой нашли отражение черты, относившиеся к ее этническим корням: волосы цвета вороного крыла, густые длинные ресницы, обрамляющие медово-карие глаза, фарфоровая кожа, полные чувственные губы. Мира выглядела слегка неуместно посреди подворотни старого города, особенно если учитывать тот факт, что выглядела девушка, будто только что вышла из салона красоты, одетая в трикотажную мини-юбку, черную кожаную куртку и в обувь на высоком каблуке.

– Почему мы роемся в мусоре посреди белого дня в подворотне Северного Нордэма? – голос Миры звучал недовольно и с нотками брезгливости, но чего в нем не было, так это и тени удивления.

– Нет, я, конечно, привыкла к твоим заскокам типа: давай узнаем, сколько жира в белке, давай выкопаем вооот такую яму воооот в этом месте, чтобы чего-то там проверить, но сегодня ты превосходишь саму себя, Амелия! Ты просто на высоте! – Либерсон вздохнула, натянула третью по счету пару резиновых перчаток и переступила через разбросанные по подворотне мусорные баки.

– Спорово-пыльцевой анализ, – отрешенно констатировала Эванс, перепрыгивая жестяные контейнеры.

– Чего? – возмущенный визг Либерсон почти достиг ультразвука, но Эванс и бровью не повела, даже не поморщившись.

– Мне нужен был образец для спорово-пыльцевого анализа дочетвертичного периода. Ты же ботан. Ты должна это знать, – Эванс глубоко вздохнула, о чем пожалела практически сразу, и продолжила разгребать мусор подворотни.

– Я помню, блин, что это был спорово-пыльцевой анализ. Я его для тебя и делала. Главный вопрос, как всегда, один. Какого хрена? – Либерсон зажала нос свободной рукой, оттаскивая пакет с мусором в сторону и прогоняя мелких мышей громким топотом.

– Коммерческая тайна, – опять в голосе Эванс не было никаких эмоций даже при виде потревоженных грызунов.

– Вечно ты так. Хоть скажи толком, что мы ищем? – квесты подруги были, конечно, очень интересным занятием, но в последнее время начинали слегка раздражать Миру. – Могли бы просто в кино сходить, потом пиццу съесть, потом выпить и о мужиках потрепаться, но нет же! Мы роемся в мусоре, и ищем, даже не знаю что! – в ворчании Миры было сплошное раздражение с легкой ноткой обиды.

– Крышку от мусорного бака, – словно не слыша претензий подруги, инструктировала ее Эванс, как всегда: быстро, четко, детально и конкретно.

– Таааак, уже лучше. Это, видимо, какая-то особенная крышка, поскольку два доктора наук ковыряются ради нее в мусоре, да? – любопытства Либерсон было не занимать, как и Эванс скрытности.

– Да. Она вся вмята и покорежена, – это было самое точное описание, на какое только была способна Эванс, полностью захваченная поиском объекта.

В приступе ищейки она не замечала рядом с собой ничего и никого и не успокаивалась, пока не находила желаемое, попутно не давая успокоиться и всем окружающим.

– А, ну это проще простого. Ведь все остальные крышки от старых мусорных баков очень гладкие и ровные, верно, Миа? Верно! – констатировала Либерсон будничным тоном, пнув набитый мусором пакет.

– Ты вообще помогать собираешься? – Эванс вопросительно посмотрела на подругу, осуждая взглядом за пустой треп.

– А у меня есть выбор? – смиренно вздохнула Либерсон, зная, что выбора у нее нет.

– Есть. Пойти в оранжерею и помирать там от скуки в ноябре-то месяце, – улыбка Эванс напоминала оскал.

– Злыдня ты, – насупилась Мира. – Мужика тебе надо. Так и будешь пускать слюни на своего босса, который брат этого.… Как его… – с именами у Либерсон был полный швах, если дело не касалось людей по ее работе, но туда, как говорится, лучше никому не соваться. – Ну, он учился ещё с тобой на одном курсе. Блондинчик такой, кстати, симпатичный, – девушка пыталась щелкать пальцами, чего не давали сделать резиновые перчатки, и имени она так и не вспомнила. Не ее день. Точно не ее.

– С нами, Либерсон. «Этот», – Эванс нарисовала пальцами в воздухе кавычки, – учился с нами на одном курсе, и зовут его Лиам. И он, на минуточку, заноза в заднице, – в голосе девушки появилось раздражение после упоминания старого друга.

– Странно, я думала, вы дружили, а сейчас он вдруг стал «занозой в заднице», – удивилась Мира, ставя кавычки в воздухе, как сделала это Эванс. – Вспомнила! – щелчок пальцами в перчатках неожиданно удался. – Мы еще на латыни в одной группе были, – утвердительно указывала она на подругу указательным пальцем. – Или на химии? – а после задумалась на пару секунд.

– Латынь, – констатировала Эванс. – И Ли всегда был занозой, но раньше ему нужно было у кого-то списывать. И нет, я не пускаю слюни на его брата. Хотя он приятный внешне. И не тупой.… Временами, – последнее было добавлено тише. – Что весьма странно, учитывая, что он бывший спортсмен, – вот за эти слова Мира, имевшая за плечами спортивное прошлое, ущипнула подругу. –  И глаза у него такие… – не могла подобрать нужного описания Эванс, будучи поглощенной поисками той самой крышки, и настал ее черед щелкать пальцами.