Принцип неопределенности

Кейна за неимением у него документов просканировали так, что нашли бы и проглоченную жвачку в желудке. Мы же просто провели паспортами на проходной. Фэйсконтроль пропустил нас, не выходя из своей будки. Все равно со всех сторон нас осматривали и изучали. Почти пристальный взгляд из камер напрягал. Я ощущал каждую из них, как нацеленный в меня ствол автомата.

Пещерный человек во мне был очень недоволен тем, что за мной следят. Всякий пристальный взгляд он рассматривал, как угрозу. Человек современный, лицемерный – сиречь дипломатический, решил смириться с тем, что это разумная плата за безопасность внутри заведения. К тому же я помню, чем это закончилось на Корусанте. И потому лучше расслабиться. Как там, у сертифицированных носителей световых мечей? Нет эмоций – есть покой.

Я оглянулся по сторонам, отмечая несколько прекрасных созданий, апсар, танцующих в свете ламп. По ним не было понятно – то ли они полностью обнажены, одеты ли в практически прозрачные одежды. Или же их тела покрыты цветными светящимися татуировками. То ли все это вместе.

Добравшись до барной стойки, я встретился взглядом с мужчиной в черном, щегольском костюме. Воротник стойкой и повязанная на шее лента, на вроде бабочки, или галстука. На груди серебристой змейкой свернулась цепочка аминокислот – стилизованный знак какой-то корпорации, а под ней была подпись: «иʞинɐхǝwоиƍ и иʞиɯǝнǝɹ ʁиdɯɔʎɓни» . Левозакрученная ДНК – отметил я между делом. В его бокале плескалось некрепкое вино – он ценил свой рассудок. Понял я это только потому, что заказал тоже самое. Хотя на вкус оно и оказалось редкой дрянью.

Он всмотрелся в мои глаза и на лице его отобразился нездоровый интерес. Затем, ни кому не обращаясь, он начал бубнить под нос какие-то медицинские термины, мне показалось, что названия белков.

– Извините, молодой человек, а где вы приобрели такие глаза? – затем удивил он меня бестактным вопросом. Словно бы это была некая модная рубашка.

– Да всегда были такие – недоуменно сказал я.

– Но кто то-же вам их сделал такими, верно? – сказал он, примирительно улыбаясь.

– Возможно. Но полагаю тому виной естественный отбор.

– Уж извини, но это неестественный отбор, – вновь улыбнулся он – Люди лишены возможности хорошо видеть в темноте. И не просто так. Но у вас явно не только ночное зрение, уж извините, но я просканировал вашу сетчатку. Первый раз такое вижу.

– А с чего ты взял, что я человек? – я показал то, что должно впечатлить любого дантиста. И что обычно скрывал от любопытных взглядов – все восемь моих клыков.

– Не так уж и важно, к какой из ветвей человечества ты относишься, – отмахнулся он. – Ни у кого из них нет такого зрения, как у тебя. Цвет, глубина, светимость… И я, как специалист, отвечающий за зрение, очень этим заинтересован. У тебя там не просто люциферин или гуанин, – глубокомысленно сказал он, заглядывая мне в глаза. С явно нездоровым интересом.

– Чего? Это, надеюсь, не заразно?

– Не, что ты, – он рассмеялся, – это такой фермент на внутренней поверхности твоих глазных яблок. Как у фелинкса. От того они у тебя в темноте и светятся. Но у тебя не только он.

– Я понял. Нет, у меня всегда так было.

– Это-то мне и интересно. Ты не поверишь, как сложно вмешиваться в строение человека. Такая сложная система. И сделать такие глаза у моих коллег пока не выходит, – с сожалением сказал он. – И если бы кто-то смог, то, несомненно, раструбил бы повсюду о своем успехе. На этом можно неплохо подняться, ты же понимаешь меня?

– Не совсем. Я нездешний, возможно я что-то не знаю?

– Скажи прямо, твой контракт препятствует тому, чтобы ты раскрыл твоего первичного генетического корректора, – он сделал вид, что ему надоело мое притворство

– Нет никакого контракта. Я никому ничего не должен кроме самого себя.

– Тогда какие биомеханики сотворили это? – не отставал он. – Возможно, поработали вторичники? Это куда более простое занятие, не то, что моя работа.

– Я таким родился, – несколько исказил я правду.

– Твоя уклончивость весьма впечатляюща. Значит, ты был выращен в естественной человеческой матке. Только-то и всего. Но какой мастер собирал твой генотип?

– Это наследственное, – сказал я и понял, что ляпнул это зря. По его взбесившемуся эмоциональному фону можно было сказать, что теперь он от меня не отстанет.

– Проблемы? – подошел Кейн. Перед выходом из корабля он начисто выбрился, и на свет проступили жесткие и угловатые черты лица, смягченные ранее слоем щетины. Он умел выглядеть опасно.

– Никаких, – сказал я ему. – У нас почти научный диспут.

– Я смотрю за вами, – сказал он и ушел.

– Весьма впечатляющий образец, – сказал, смотря ему вслед генетик.

– Интересный подход к людям, – заметил я.

– Профессиональное, знаете ли. Видите вон ту самочку?

Я посмотрев в ту сторону в которую он указывал. Симпатичная девчонка в мини вертела задницей перед каким-то мужиком. Судя по всему набивала ей цену.

– Ага, – кивнул я.

– Что можешь о ней сказать?

– Симпатичная, хотя не в моем вкусе. Пердак слишком велик.