Принцип неопределенности

Колоть, кстати, твилекской саблей занятие бесперспективное — эти хвостатые умники прикрутили виброгенератор к ней так, что он работал в конкретном направлении — вектор дополнительного усилия проходил почти перпендикулярно рукояти. Хорошо для рубки, но колоть эта штуковина совсем не помогала. При этом легкий костюм, который носила на себе Нейла, когда бывала вне корабля, был сплетен из углеродного нановолокна и мог сравниться по прочности с кевларовым бронежилетом. Класса так третьего, замечу. И что самое важное — в сравнении с ним почти ничего не весив. И она была не единственной, кто задумывался о своей защите в этой далеко не мирной галактике. Поэтому колющие удары были опасным занятием скорее для меня самого — открывая для ответного удара.

Таким же бесперспективным занятием является и попытка классифицировать местные средства убийства в соответствии с земными аналогами. Все по той же причине — это виброоружие со своими заморочками. И далеко не всегда стальное. Хотя, к примеру, отличить тяжелую «раннюю» шпагу с неразвитой гардой, легкий палаш и прямую саблю[1] друг от друга без привязки к столетию даже у нас задача нетривиальная.

Движения Нейлы завораживали. Убийственно-красивые взмахи клинком, почти танец. Неудивительно, что твилеки предпочитают оружие именно подобного характера — колющие движения противоестественны и требуют специальной постановки. Рубящие, машущие движения же напротив — естественны. Но, надо заметить, "естественное" не всегда синоним эффективного, полезного да и просто разумного поведения.

Сам я уже более часа отрабатывал всего лишь три похожих друг на друга движения. Нейла начала бы мою подготовку с других приемов в более спокойной обстановке, но сейчас она хотела добиться того, чтобы меня не зарезали в первой же стычке, буде она возникнет. Движения эти казались не просто непривычными, а совершенно неестественными. А мне необходимо было довести их до автоматизма. И моя взбунтовавшаяся нервная система никак не хотела создавать новые условные рефлексы.

Я не фанат физической культуры — продолжительность жизни она почти не увеличивает[2], но вот занятия фехтованием вполне могли это сделать. И я решил подойти к этому со всей серьезностью. Но мои успехи пока были скромнее, чем ответы наших чиновников об их зарплате или если бы я, к примеру, решил неожиданно для себя заняться балетом.

– О чём задумался? — требовательно спросила Нейла.

Она отошла, опустив саблю. Она устала проводить атаки не меньше, чем я их отражать. Или обтекать, как выражалась Нейла. Но до её плавности движений мне было как пешком до луны.

– О том, что ещё полчаса такой экзекуции и места живого на мне не останется. — позволил я себе жаловаться.

– Я думаю, что нам стоит начать с еще более глубоких первооснов. Ты абсолютно не умеешь драться. Ты когда-нибудь занимался хоть чем-то вроде рукопашного боя? Тебя хотя бы били?

– Давно было и неправда, — вздохнул я.

– Тогда ты обязан уметь хотя бы бегать. И желательно быстро, — сокрушенно сказала Нейла. Её сильно расстроило то, что она узнала о моих талантах воина.

– Легкой атлетикой я тоже не занимался, — ответил я.

– Либо ты самоубийца, либо там, где ты родился, у каждого есть личный телохранитель.

– Ни то, ни другое. Уверенность в том, что ты умеешь драться или имеешь охрану, совсем не делает жизнь более безопасной. — ответил я своей в привычной манере беспричинной рационализации. — Хотя и расширяет возможности, не могу не признать. Но я предпочитаю не выбирать из дилеммы «Бей или беги». Вообще, если мне нагло подсовывают выбор из двух неизбежностей, я ищу третий путь. Пути надобно менять, или прокладывать новые, а не с упорством, достойным иного применения, углублять колеи.

– Тогда бы тебе следовало выбрать другую профессию. И никак не философа — талант ебсти мозги это не то, чем стоит гордиться, — обломала меня твилечка.

– Тогда чем же мне стоило заняться? — усмехнулся я.

– Вот мороженым торговать или орешками самое то. Травер не любит влипать в передряги, но у его клиентов и конкурентов случаются припадки истерики. Такие, когда руки тянутся к рукоятям оружия, — сказала она недовольно. — И тогда каждый умеющий направлять оружие становятся на вес хаттского золота. Травер слишком сентиментален. Будь моя воля, лишний член экипажа, не умеющий сражаться, к нам бы не поступил. Хватит с нас и Фарланда.

– Всему можно научиться, — пожал я плечами

– Если сильно захотеть, — кивнула Нейла.

– Отчего тогда люди не летают? Желания недостаточно? — не сдержал я мгновенно прорезавшейся ухмылки.

– Ты невозможен!