Принцип Талиона

Она покорно выходит. Слезы, еще минуту назад стоявшие в ее глазах, теперь беспрепятственно стекают по лицу, образуя влажные, темные от потекшей туши, дорожки. Она уже не та красивая и яркая девушка, от которой текли слюнки у всех моих парней, едва не дерущихся друг с другом за право следить за ней, в эту минуту она жалкая, несчастная и потерянная.

Но мне не жаль ее.

Когда-то меня тоже не пожалели. И не только меня…

– Я не ставлю перед тобой никаких временных рамок, – говорю я напоследок, чуть подавшись вперед, чтобы видеть ее лицо. – Сама решай, когда умереть Виктору. Только помни, что твой брат не на курорте. Чем раньше… – я не договариваю фразу. – И я опускаю эти пошлые предупреждения не звонить в полицию и никому не сообщать о нашем разговоре. Ты можешь сделать это прямо сейчас. Твой отец и брат сдохнут быстрее.

Не дожидаясь ее ответа, я давлю на газ, джип послушно рвется вперед, и пассажирская дверь, едва не задев Викки, захлопывается.

Я ни разу не оборачиваюсь.

Глава третья. Полуправда

Проехав почти до конца по одной из центральных улиц района Плезант Гроув на западе Далласа, я слегка притормаживаю у утопающего в густых зарослях плодовых деревьев дома с табличкой "Продается" на углу глянцево-белого – явно свеже выкрашенного – забора. Но не останавливаюсь, а уверенно проезжаю дальше, успевая заметить колыхание занавески в крайнем окне второго этажа – сигнал, что меня видели. На ближайшем перекрестке сворачиваю вправо и делаю небольшой круг, чтобы снова вернуться к тому дому. На этот раз ворота в гараж на две машины открыт и я, убедившись, что на улице никого нет и мои маневры остаются незамеченными, быстро заезжаю внутрь. Автоматические ворота немедленно опускаются.

Меры предосторожности, возможно, и излишние – до сих пор никто не обращал на нас и наши действия никакого внимания, – но в том, что касается безопасности, Райан всегда был непреклонен. Да и в нашем деле никогда нельзя расслабляться. Мы не должны оставлять ни улик, ни следов, ни свидетелей. Поэтому наша группа регулярно меняет дома, отели и даже города проживания вблизи от объекта.

В этом деревянном коттедже я оказываюсь впервые – его арендовали только вчера, по поддельным, разумеется, документам. Задания, связанные с общением с невовлеченными в дело людьми – сотрудниками различных госслужб, салонов и агентств по найму, прокату и прочим услугам – мы обычно поручаем Логану. Парень среднего роста с незапоминающейся внешностью, без особых примет и какого-либо заметного акцента, то есть почти невидимка. Описать его внешность точнее, чем общими фразами, практически невозможно, что делало неопасным и потенциальное опознание, если вдруг что-то выйдет из-под контроля. И за те восемь лет, что он в команде, он неизменно доказывал истинность данной теории и правильность нашей ставки на него.

И снаружи, и внутри коттедж еще явно довоенной постройки выглядит маленьким, но обладает весомым для нас преимуществом – подвалом, оборудованным и хорошо звукоизолированным. В котором и ожидает своей участи наш малолетний гость.

Пройдя в дом через внутреннюю дверь, ведущую из гаража, я попадаю в пустую гостиную, где на одиноком стуле восседает Пол. Навстречу мне из двери под лестницой появляется Райан. Равноправный партнер, надежный напарник, бессменный соучастник, голова и сердце всех наших операций. И мой нежный возлюбленный.

Но сейчас в его взгляде не нежность, а деловитость, сосредоточенность и даже некоторая суровость – мы на работе.

– Как прошло? – спрашивает он без предисловий.

– Как по нотам, – в тон ему отвечаю я и, в свою очередь, спрашиваю, как их подопечный.

– Нормально, – хмыкает он и немного расслабляется. – Как только очнулся, начал брыкаться и кусаться, но у Тайлера разговор короткий, ты же знаешь. Никакого пиетета перед ребенком.

– Знаю, стойкий иммунитет и к возрасту, и к полу объектов. Фото, кстати, отличное получилось, – хвалю я. – Она сразу прониклась и присмирела, хоть и не перестала сыпать вопросами.

– Представляю, как тебя это бесило. – Он улыбается.

И я тоже. Почти.

– Ладно, идем к парню. Нужно снять еще одно мотивационное фото. Рыбка наживку заглотила, но слишком она избалована, слишком радужны ее представления о жизни, чтобы мои угрозы так сразу подействовали.

– Так ты и не волосы ей сбрить предлагаешь, – он выразительно пожимает плечами, – отца убить. Было бы странно, если бы она легко на это решилась. Даже будь она профессиональной убийцей, а не… оранжерейным растением.

На этих его словах мой взгляд потухает, и он резко меняет тему.

– Давно хочу спросить, но все как-то… Почему ты вдруг отказалась от первоначального плана самой поквитаться с доктором Франкенштейном, а решила орудием своей мести сделать его дочурку?