Принуждение к боли

Может быть, она боится Иосифа? Этот мужчина, кажется, достаточно влиятельным. Возможно, даже Сергей его боится. Как бы я хотела, поменяться с Сергеем местами! Чтобы вместо меня, Иосиф ел заживо этого подонка!

– Можно мне зеркало? – Неожиданно спрашиваю я вошедшую женщину. Черт, опять я озвучиваю мысли раньше, чем отдаю себе в них отчет.

Помощница вздрагивает. Славно я ударила ее своим словом. Она снова поворачивается в сторону двери и нерешительно смотрит на неё.

– Тебе лучше не смотреться сейчас в зеркало, – тихо говорит она. Я так хочу поднять руку и потрогать лицо, но не могу. Я чувствую, что оно заклеено, но не полностью, мне забинтовали лицо, оставив дырки для носа и глаз.

– Что он со мной сделал? – тихо спрашиваю её. – Скажите мне, я не буду плакать, я должна знать.

– Дорогая, серьезно, не задавай лишних вопросов. Это уже не имеет никакого значения. – она снова опускает глаза. – Мне пора идти, я приду к тебе утром.

Она уходит, а я остаюсь, один на один, со своими мыслями. Пытаюсь уснуть, но уже не могу.

Эта ночь, для меня, превращается в ещё одно испытание. Как только я закрываю глаза, я отчетливо слышу рычание Иосифа. И только при открытых глазах, оно исчезает. Мне страшно.

Да утра мне, всё-таки, удается немного поспать. Но это – сложно назвать сном. Это какое-то бредовое состояние или залипание.

Я зову маму, но она пропала. Почти сутки я не видела её и меня это беспокоит. Я пытаюсь убедить себя, что это всего лишь призрак, но мой мозг отказывается в это верить. Она для меня, стала такой же реальной, как и все остальные. И мне не хватает ее, очень сильно!

С восходом солнца, меня начинают одолевать мухи. От меня, так сильно воняет мертвечиной, что я не удивляюсь. Скоро все насекомые в доме сползутся на меня.

Что-то внутри меня гниет. И это “что-то” вызывает этот сильный запах. Я еще могу терпеть, но меня уже начинает от него воротить. Ещё два дня, и он станет невыносимым.

Мухи садятся на мои глаза, бегают по моей шее, я не могу пошевелиться, чтобы согнать всех!

Сергей не спешит навещать с меня. Но я слышу, как в доме кто-то ходит, слышу его голос и голос какой-то девушки. Он что, завел себе новую любовницу?

Может быть поэтому, он так охладел ко мне… А может быть, та женщина, которая ухаживает за мной, и есть его любовница? Хотя, ему не нравятся старые… А она явно старше его. Они вопросы и нет ответов.

Хотя, скоро мне не нужны будут ответы, я буду далеко отсюда и мне будет плевать на них всех. В комнату входит женщина и доктор. Он осматривает мои раны, у него озабоченный вид, что-то не так.

– Это нормально, что от нее так воняет? – спрашивает женщина и я вижу, что ей дурно, она полотенцем прикрывает лицо. А доктор держится молодцом, его этот запах, совершенно, не пугает.

– Похоже, у неё не просто начался некроз кишечника. – Задумчиво отвечает он.

– Это можно как-то исправить? Мы же потом комнату замучаемся проветривать! – она подходит к окошку и начинает его открывать.

– Это нужно вскрывать, делать операцию, не думаю, что это вообще имеет какой-то смысл в ее ситуации… – он смотрит на мою грудь, затем осторожно пробирается к моей промежности. Тоже что-то внимательно разглядывает.

– Всё верно, у неё прошло нагноение, раны не успевают заживать. Посмотрите! – он показывает пальцем женщине на источник моего запаха, но та продолжает стоять у окна и дышать.

– Да, я вам верю… – грустно отвечает она.

– И у нее еще, очень сильно повреждены внутренние органы. Три дня, максимум – пять и всё. – доктор делает неутешительное заключение и отходит от меня.

После его слов, я начинаю чаще дышать, чувствую, как моё сердце забилось во мне с адской интенсивностью. Не понимаю, что со мной происходит. Смерть для меня сейчас, единственный выход, моя жизнь – настоящий ад, так чего же я, так сильно цепляюсь за свое жалкое бытие?

Наверное, я конченная идиотка. Любой другой человек, на моем месте, радовался бы скором избавлению. Я я дрожу, как осиновый лист, при одном только упоминание о моей смерти.

Во мне борются два страшных чувства, с одной стороны, я очень хочу избавиться от боли, с другой стороны, где-то в глубине души, живёт надежда, что произойдёт чудо и я спасусь. Пусть без лица, пусть без груди, пусть с таким изуродованном телом, но я все-равно, хочу жить! Я хочу увидеть солнечный свет, хочу видеть траву, наслаждаться пением птиц, хочу чувствовать прикосновение ветра на своем лице, хотя бы на тех участках, которые у меня остались.

Клиенты-падальщики

В обед Сергей, все-таки, решается заглянуть ко мне. Я хочу спросить у него, может быть, Иосиф больше не будет меня мучить, и они позволят мне спокойно умереть?

Мое тело покрыто гноем, какой идиот, в здравом рассудке, захочет такое есть? Но я забываю, снова и снова, что Иосиф – не обычный человек и о здравом рассудке, говорить тут, не имеет смысла. Это не про него…

– Сережа, когда я умру? – Спрашиваю я его, как только он подходит к моей кровати.