Принуждение к браку

И мужчина резко притягивает меня к себе и хватает за волосы.

– А-ай! Что ты делаешь, Роберт, не надо! – истерично кричу и пытаюсь вырваться из хватки мужчины.

– Не переживай, я буду таким же, нет, лучше. Тебе понравится. И волосы накручу на кулак, и одобрительно наблюдать буду, ну же, давай.

Он пытается опустить меня на колени, но я не даюсь, между нами завязывается потасовка. Роберт тянет к себе вниз, я отчаянно отталкиваю его, пытаюсь драться. И без того понятно, что разговоры не помогут, он меня попросту не слышит. Его переклинило на своем.

Не знаю, откуда во мне столько силы так долго сопротивляться крупному мужчине, или же он меня жалеет и не действует на всю свою мощность. Да и времени, наверное, проходит совсем ничего, это только мне кажется, что мы боремся целую вечность, перемещаясь по комнате, словно стихийное торнадо и чудом не натыкаемся ни на что. Но все-таки всему приходит конец. И этому безумству тоже.

Я не понимаю, кто именно виноват. То ли я сама спотыкаюсь, то ли Роберт намеренно толкает, но моя правая нога подкашивается, я теряю равновесие и, беспомощно махая руками в воздухе, падаю и больно ударяюсь скулой о ножку кровати.

10

Я теряю равновесие и, беспомощно махая руками в воздухе, падаю и больно ударяюсь скулой о ножку кровати.

Перед глазами мелькают черные точки, а сама я как будто отключаюсь на некоторое время. Кажется, теперь я на себе испытала выражение «искры из глаз».

– Вставай! Чего ты там разлеглась! И не смей рыдать и выставлять меня тираном! Ты сама шлепнулась. Нечего причитать теперь о том, что я руки распускаю! Если бы распускал, все было бы по-другому! – Роберт до сих пор на своей волне, кричит и обвиняет.

Но мои глаза уже застилают слезы. Мне больно, обидно, унизительно, и в сущности абсолютно неважно, что именно говорит Ромиро. Сейчас я как никогда понимаю, что он сосредоточенный на себе козел, себялюбивый эгоист, заносчивый мудак. Продолжать можно долго, но следующие рассуждения мужчины заставляют меня прислушаться в изумлении.

– Твою мать, Мэри! – орет он и со всей силы бьёт кулаком в стену. Я вздрагиваю. – Что ты со мной делаешь!? Я ведь люблю тебя, всегда любил! Буквально одержим тобою большую часть своей осознанной жизни! С тех пор, как узнал, что родители решили за нас наши судьбы. А ты, что ты делаешь, малыш? Превращаешь меня в монстра, ведь так нельзя, слышишь? Нельзя.

Какая к Мерлину любовь!? Смотрю огромными глазами на навязанного жениха. Разве так любят!?

Да он же ненормальный! Возникает чёткая мысль в голове при взгляде в полные безумства глаза мужчины. И как я раньше не замечала. Он действительно одержимый.

Я сглатываю и ощущаю, как бегут мурашки по спине. Черт, кажется, я попала ещё сильнее, чем думала.

– Блин, что у тебя с лицом? – только сейчас, немного отвлекшись от собственных стенаний, замечает Роберт. – А ну иди ко мне, красавица. Я сказал, иди!

Добавляет нервно, заметив, что я так сижу на полу, молчаливо смотрю на него.

Нехотя поднимаюсь, а он подскакивает ко мне на встречу и тут же нежно заключает в свои объятия. И было бы хорошо и уютно, если бы только это не были объятия Роберта.

– Вот так, моя хорошая, вот так, – Ромиро гладит меня по спине. – Это ты так о кровать ударилась? Ничего себе, – осторожно проводит пальцами по ушибленной скуле. – Ну извини, что не сдержался, ты упала, извини. Ты такая маленькая, ты не должна страдать. Это все ревность, она, проклятая. То ты сообщаешь, что хочешь работать, как будто я плохо с тобой обращаюсь, то Кристиан встаёт перед глазами, как ты улыбалась ему постоянно в академии. Ему! Не мне! Потому и думается все время, что с ним ты была другой, понимаешь?

– Гхм, – прочищаю горло. Кажется, нужно что-то ответить, убедить? – Понимаю, кажется. Но я уверяю, тебе абсолютно не о чем беспокоится, я никогда не порочила свою честь.

Пытаюсь говорить твердо, но на деле выходит едва слышное блеяние побитой овечки. Хочется добавить ещё и про работу, что причины совсем другие, но я не рискую. Его понесло как раз на этом вопросе. Нет у меня никаких сил на сегодня продолжать ругаться и драться.

– Ох, девочка моя, верю! Мне кажется, верю! – проникновенно говорит Роберт и вновь прижимает к себе.

И все было бы совсем прекрасно, мы бы даже могли заключить первое реально обоюдное перемирие с Робертом, ведь от осознания его одержимости, можно подбирать ключи к общению с ним, но мой измученный организм не выдерживает столь многих нервных потрясений за один короткий вечер и отправляет наружу весь съеденный ужин. Сильно отклониться не успеваю, слишком сильно держит этот идиот, и все попадает на ворсистый ковёр, а также на ноги, преимущественно Роберта.

Очистив желудок, испытываю необыкновенное облегчение. Голова чуть кружится, но в теле, да и просто на душе, становится прекрасно. Со стороны мужчины мертвенная тишина. Не рискую поднять глаза и посмотреть в его сторону.

– Да уж, кхм, – наконец произносит Роберт. – Возникает желание вообще не кормить тебя по вечерам. Но это, конечно, я не всерьез.