Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

Особое удивление в приведенном списке вызывают Вьетнам (у которого было 140 000 войск в Камбодже и еще 50 000 в Лаосе) и Куба (27 000 в Анголе и еще войска в Конго, Никарагуа и Йемене) (Sivard, 1988: 12–13). Хотя наиболее влиятельные государства иногда посылали войска, чтобы предотвратить переход власти или вернуть власть назад, но в целом их присутствие значительно сокращало возможность изменения режима.

Военное устройство

Военные расходы мировых государств увеличиваются быстро. После демобилизации по окончании Второй мировой войны они решительно возросли (на душу населения), особенно в третьем мире. В 1960–1987 гг. (с поправкой на инфляцию) военные расходы на душу населения возросли почти на 150%, а ВВП на душу населения — только на 60% (Sivard, 1988: 6). Хотя в богатейших странах мира военные бюджеты сократились примерно с 6,9% ВВП в 1960 примерно до 5,5% в 1984 г., в беднейших странах этот показатель увеличился — с 3,6 до 5,6%. Бедные страны мира теперь тратят больше из своих скудных доходов на оружие и армию, чем богатые из своих гораздо более достаточных доходов. («Богатыми» мы признаем Австралию, Австрию, Бельгию, Болгарию, Канаду, Чехословакию, Данию, Восточную Германию, Финляндию, Францию, Венгрию, Исландию, Ирландию, Израиль, Италию, Японию, Люксембург, Нидерланды, Новую Зеландию, Норвегию, Польшу, Румынию, Испанию, Швецию, Швейцарию, бывший СССР, Великобританию, Соединенные Штаты и Западную Германию. «Бедные» — все остальные страны.)

В отношении военных расходов регионы мира обнаруживают большие различия. Табл. 7.2 предоставляет на этот счет детали. В пересчете на душу населения в 1984 г. больше всего в мире тратили Северная Америка, страны Варшавского пакта и Ближнего Востока, в то время как в отношении ВВП гораздо больше остальных стран всего тратили страны Ближнего Востока. В этом неприглядном соревновании чемпионами были Ирак, где военные расходы составляли примерно 38,5% ВВП, Оман — 27,9%; Израиль — 24,4%, Саудовская Аравия — 22%, Северный и Южный Йемен — 16,9 и 15,1%, Сирия — 14,9% и Иран — 14,6%; и только дальше список стран переходит из региона Ближнего Востока к Анголе, СССР, Монголии, Ливии, Никарагуа Эфиопии. Исследуя положение в 60 странах третьего мира в 1960, 1970 и 1980 гг., Су–Хун Ли обнаружил, что на рост военных расходов особенно влияло (во–первых) участие государства в войне и (во–вторых) зависимость от внешней торговли (Lee, 1988: 95–111). Так что уязвимость ближневосточных государств объяснялась нефтью и войнами.

Таблица 7.2. Военные расходы и власть военных по регионам мира, 1972–1986 гг.

Источник: Ruth Leger Sivard, World Military and Social Expenditures

, издания 1974, 1981, 1983 и 1988 гг.

Также и численность вооруженных сил оставалась довольно постоянной в богатых странах мира с 1960 г., хотя расходы на одного солдата (матроса, летчика) резко увеличились, в то время как в более бедных странах численность войск выросла примерно вдвое с 1960 г. (Sivard,1986: 32). В 1960 г. 0,61% населения Земли служили в армии, к 1984 г. это число несколько сократилось — 0,57%. Однако в бедных странах эта величина выросла с 0,39 до 0.45%; богатые страны все еще держат под ружьем больше (в пропорциональном отношении) населения, но здесь эти показатели падают, а в бедных странах растут. В 1964–1984 гг., например, вооруженные силы Гайаны (за исключением полиции) выросли с 0,1 до 1,8% относительно численности всего населения (Danns, 1986: 113–114). Подобный же рост отмечается повсюду, где бывшие колонии переходили от примитивных сил правопорядка, оставленных империалистическими державами, к полномасштабным армиям (militias) и флотам. В 1980–е гг. наибольший процент военных относительно численности гражданского населения регистрировался на Ближнем Востоке, за ним следовали страны Варшавского пакта и Северная Америка. Высокие показатели были также у Вьетнама (2,1%), Ирана (2,4), Сирии (2,7), Ирака (3,5) и Израиля (4,3). Показатель 4,3% означает, что один из 23 человек служит в армии, причем включая женщин, мужчин и детей. Такой уровень почти соответствует интенсивной мобилизации Швеции в начале XVII в.